«Батюшков» и «Ламарк» Мандельштама, кажется. самое любимоеНи на минуту не веря в разлуку, Кажется, я поклонился ему: В светлой перчатке холодную руку Я с лихорадочной завистью жму.
Он усмехнулся. Я молвил: спасибо. И не нашёл от смущения слов: Ни у кого — этих звуков изгибы... И никогда — этот говор валов...
Наше мученье и наше богатство, Косноязычный, с собой он принёс Шум стихотворства и колокол братства И гармоничный проливень слёз.
Вот прям сейчас - Высоцкий в голове вертится, уже который день:
"Средь оплывших свечей и вечерних молитв, Средь военных пожаров и мирных костров Жили книжные дети, не знавшие битв, Изнывая от мелких своих катастроф..." И далее по тексту.
Не были мы ни на каком Таити, нас и здесь неплохо кормят…
Дай, Джим, на счастье лапу мне, читать дальше Такую лапу не видал я сроду. Давай с тобой полаем при луне На тихую, бесшумную погоду. Дай, Джим, на счастье лапу мне. Пожалуйста, голубчик, не лижись. Пойми со мной хоть самое простое. Ведь ты не знаешь, что такое жизнь, Не знаешь ты, что жить на свете стоит. Хозяин твой и мил и знаменит, И у него гостей бывает в доме много, И каждый, улыбаясь, норовит Тебя по шерсти бархатной потрогать. Ты по-собачьи дьявольски красив, С такою милою доверчивой приятцей. И, никого ни капли не спросив, Как пьяный друг, ты лезешь целоваться. Мой милый Джим, среди твоих гостей Так много всяких и невсяких было. Но та, что всех безмолвней и грустней, Сюда случайно вдруг не заходила? Она придет, даю тебе поруку. И без меня, в ее уставясь взгляд, Ты за меня лизни ей нежно руку За все, в чем был и не был винова
Twistress, пошла прочла - первая половина "зазвучала", а вот вторая как-то не пошла.
Angstsourie, внезапно! Но если до сих пор не приелось - это явно любовь!
Eswet, у меня она где-то в дайри-цитатнике болтается, да...
МодоAnnaigsige_vic интересная штука вообще - любить переводные стихи. Поди пойми, _чье_ ты любишь. У меня, бывало, застревало, что перевод нравится больше оригинала (русская версия "Августа" на мой взгляд слаще, нежнее, и я не знаю, достоинство это или недостаток). А потом я перестала верить в переводы - текущее застрявшее на языке пошла искать в переводах, просмотрела штуки три, ни один не понравился.
tes3mxa0c Мандельштам - это хорошо (хотя каждый раз оказывается, что его так много, и вот конкретно этого и вон того еще не знаю. С Пушкиным обычно наоборот, и кажется, что он весь знаком)
Таэлле, они не приедаются, они просто по очереди пульсируют в голове))) Вот сейчас "Видение", до этого "Вурдалак" и "Похоронная песня Иакинфа Маглановича". Начало "Марко Якубовича" тож. С таким то ли в психушку, то ли в магистратуру, наверное.
Таэлле а я как-то не думала, Киплинга в оригинале читала только "Если", а Симонова люблю. если не переводное, то пожалуй это
Edgar Allan Poe Annabel Lee читать дальше It was many and many a year ago, In a kingdom by the sea, That a maiden there lived whom you may know By the name of Annabel Lee; And this maiden she lived with no other thought Than to love and be loved by me.
I was a child and she was a child, In this kingdom by the sea: But we loved with a love that was more than love — I and my Annabel Lee; With a love that the winged seraphs of heaven Coveted her and me.
And this was the reason that, long ago, In this kingdom by the sea, A wind blew out of a cloud, chilling My beautiful Annabel Lee; So that her highborn kinsmen came And bore her away from me, To shut her up in a sepulchre In this kingdom by the sea.
The angels, not half so happy in heaven, Went envying her and me — Yes! — that was the reason (as all men know, In this kingdom by the sea) That the wind came out of the cloud by night, Chilling and killing my Annabel Lee.
But our love it was stronger by far than the love Of those who were older than we — Of many far wiser than we — And neither the angels in heaven above, Nor the demons down under the sea, Can ever dissever my soul from the soul Of the beautiful Annabel Lee:
For the moon never beams, without bringing me dreams Of the beautiful Annabel Lee; And the stars never rise, but I feel the bright eyes Of the beautiful Annabel Lee; And so, all the night-tide, I lie down by the side Of my darling — my darling — my life and my bride, In her sepulchre there by the sea, In her tomb by the sounding sea.
Все пустыни друг другу от века родны, Но Аравия, Сирия, Гоби, — Это лишь затиханье сахарской волны, В сатанинской воспрянувшей злобе. читать дальше Плещет Красное море, Персидский залив, И глубоки снега на Памире, Но ее океана песчаный разлив До зеленой доходит Сибири.
Ни в дремучих лесах, ни в просторе морей, Ты в одной лишь пустыне на свете Не захочешь людей и не встретишь людей, А полюбишь лишь солнце да ветер.
Солнце клонит лицо с голубой вышины, И лицо это девственно юно, И, как струи пролитого солнца, ровны Золотые песчаные дюны.
Всюду башни, дворцы из порфировых скал, Вкруг фонтаны и пальмы на страже, Это солнце на глади воздушных зеркал Пишет кистью лучистой миражи.
Живописец небесный осенней порой У подножия скал и растений На песке, как на гладкой доске золотой, Расстилает лиловые тени.
И, небесный певец, лишь подаст она знак, Прозвучат гармоничные звоны, Это лопнет налитый огнем известняк И рассыплется пылью червленой.
Блещут скалы, темнеют над ними внизу Древних рек каменистые ложа, На покрытое волнами море в грозу, Ты промолвишь, Сахара похожа.
Но вглядись: эта вечная слава песка — Только горнего отсвет пожара, С небесами, где легкие спят облака, Бродят радуги, схожа Сахара.
Буйный ветер в пустыне второй властелин. Вот он мчится порывами, точно Средь высоких холмов и широких долин Дорогой иноходец восточный.
И звенит и поет, понимаясь, песок, Он узнал своего господина, Воздух меркнет, становится солнца зрачок, Как гранатовая сердцевина.
И чудовищных пальм вековые стволы, Вихри пыли взметнулись и пухнут, Выгибаясь, качаясь, проходят средь мглы, В Тайно веришь — вовеки не рухнут.
Так и будут бродить до скончанья веков, Каждый час все грозней и грознее, Головой пропадая среди облаков, Эти страшные серые змеи.
Но мгновенье… отстанет и дрогнет одна И осядет песчаная груда, Это значит — в пути спотыкнулась она О ревущего в страхе верблюда.
И когда на проясневшей глади равнин Все полягут, как новые горы, В Средиземное море уходит хамсин Кровь дурманить и сеять раздоры.
И стоит караван, и его проводник Всюду посохом шарит в тревоге, Где-то около плещет знакомый родник, Но к нему он не знает дороги.
А в оазисах слышится ржанье коня И под пальмами веянье нарда, Хоть редки острова в океане огня, Точно пятна на шкуре гепарда.
Но здесь часто звучит оглушающий вой, Блещут копья и веют бурнусы. Туарегов, что западной правят страной, На востоке не любят тиббусы.
И пока они бьются за пальмовый лес, За верблюда иль взоры рабыни, Их родную Тибести, Мурзук, Гадамес Заметают пески из пустыни.
Потому что пустынные ветры горды И не знают преград своеволью, Рушат стены, сады засыпают, пруды Отравляют белеющей солью.
И, быть может, немного осталось веков, Как на мир наш, зеленый и старый, Дико ринутся хищные стаи песков Из пылающей юной Сахары.
Средиземное море засыпят они, И Париж, и Москву, и Афины, И мы будем в небесные верить огни, На верблюдах своих бедуины.
И когда, наконец, корабли марсиан У земного окажутся шара, То увидят сплошной золотой океан И дадут ему имя: Сахара.
Таэлле Такое текущее С равной вероятностью могло бы быть что-нибудь из Хайяма, но, с одной стороны, вот уж тут разные переводы едва ли не равно разные стихотворения, а с другой - выбрать из всего что-нибудь я, пожалуй, не в состоянии.
и как же я могла забыть про стихотворение из собственного профиля)
читать дальшеI must go down to the sea again, to the lonely sea and the sky And all I ask is a tall ship and a star to steer her by; And the wheel's kick and the wind's song and the white sail's shaking, And a grey mist on the sea's face, and a grey dawn breaking, I must go down to the seas again, for the call of the running tide Is a wild call and a clear call that may not be denied; And all I ask is a windy day with the white clouds flying, And the flung spray and the blown spume, and the sea-gulls crying I must go down to the seas again, to the vagrant gypsy life, To the gull's way and the whale's way where the wind's like a whetted knife; And all I ask is a merry yarn from a laughing fellow-rover, And quiet sleep and a sweet dream when the long trick's over. J. E. Masefield
Роберт Фрост, Stopping by woods on a snowy evening
читать дальшеWhose woods these are I think I know. His house is in the village, though; He will not see me stopping here To watch his woods fill up with snow. My little horse must think it queer To stop without a farmhouse near Between the woods and frozen lake The darkest evening of the year.
He gives his harness bells a shake To ask if there's some mistake. The only other sound's the sweep Of easy wind and downy flake.
The woods are lovely, dark and deep, But I have promises to keep, And miles to go before I sleep, And miles to go before I sleep.
читать дальше Это начинается где-то в феврале. Ветер поднимается и растет к утру. Ты не спишь и видишь вдруг в синей полумгле За окном качание пароходных труб. И плывут, как призраки, белые суда, И горнисты дальние с тишиною спорят. Ветер с утра, Значит, пора. В путь! В путь! В путь! В путь! В путь нас зовут дороги дальнего моря.
Это песня давняя ветра в парусах, Это песня давняя тех, кто неспокоен. Ты не спишь и слышишь вдруг детства голоса, И рассвет прорезался синей полосою. И плывут навстречу нам птицы-корабли, Веселей горнисты с тишиною спорят. В синей Дали Солнце горит. В путь! В путь! В путь! В путь! В путь нас зовут дороги дальнего моря.
Дряхлая, выпали зубы, Свиток годов на рогах. Бил ее выгонщик грубый На перегонных полях. Сердце неласково к шуму, Мыши скребут в уголке. Думает грустную думу О белоногом телке. Не дали матери сына, Первая радость не впрок. И на колу под осиной Шкуру трепал ветерок. Скоро на гречневом свее, С той же сыновней судьбой, Свяжут ей петлю на шее И поведут на убой. Жалобно, грустно и тоще В землю вопьются рога... Снится ей белая роща И травяные луга.
"Шествие" Иосифа Бродского. На сегодня, особенно цепляет вот этот романс: РОМАНС КОРОЛЯ
Памятью убитых, памятью всех, Если незабытых, так все же без вех, Лежащих беззлобно, пусты уста, Без песенки надгробной, без креста, Я-то уж, наверно ею не храним, Кто-нибудь манерно плачет по ним, Плачет, поминает, земля в горсти, Меня проклинает. Господи, прости.
Но нет мне изгнанья ни в рай ни в ад, Долгое дознанье, кто виноват, Дело-то простое, гора костей, Господи, не стоит судить людей.
Ежели ты выжил, - садись на коня, Что-то было выше, выше меня, Я-то проезжаю в предел к огню, Я-то продолжаю свою войну.
Я-то проезжаю. В конце - одно. Я-то продолжаю, не все ли равно, Все-то на свете в говне, в огне, Саксофоны смерти поют по мне.
Радость или злобу сотри с лица, Орлик, мой, Орлик, крылья на груди, Жизни и смерти нет конца, Где-нибудь на свете лети, лети.
Слушай пустыню. Поздно считать, что ты спишь. Ночь укрывает. Нагретые камни нежнеют до дрожи. Слушай. Ветер несёт по пустыне свинг. Вступай на слабую долю. Ступай. Пустыня сделает музыку из шагов. Ты будешь идти по песку, а песок звучать. Так много дней и ночей, очень много нот. И лишь на сороковой наступает действительно джаз.
читать дальшеНоси пустыню с собой как сверчка. Она с кофейной пенкой поднимается по утрам, В бутылке рома прячется, хранящейся в платяном шкафу. Из пальцев сыпется и гудит. Не пустыня уже даже, а саксофон. Да какая тут разница. Полный зал. Полным-полно звёзд. Полно воздуха и земли. Пускай этот звук в себя, сам в него входи. Подоконники города пеплом засыпай. Засыпай к пяти утра у него на груди. Бери, что можешь, и отдавай.
Мы — инструментарий Господа Бога. Лежим в ящике и в нетерпеньи звучим. Работа такая: кисти и мастихин. Растить цветы. Петь, дышать, кашлять, говорить птицами. Светить впотьмах. Идти по улице и собирать взгляды своими фарфоровыми в синяках ключицами. Ключи отмывать от песка в ключевой воде. Кислотой жечь от ржавчины и огнем от скуки. Мы довольно крупные и опасные твари, как ни крути. Мы рисуем круги. Мы танцуем в круге.
Нас никто не дрессировал, нас просто отлично научили любить. Хранить свой оракул неистово, лежать у него в ногах. Подгрызать корни у яблонь, ночевать в холмах. В спины смотреть уходящим, лепить скульптуры, лелеять память. Смотреть-не трогать. Ждать. Нас пока что учили презирать всякий парный танец. Миражами и отражениями в зеркалах любоваться, не отрывая глаз.
Слушай. Вот как на самом деле бывает. В пустыне сегодня играет Рэй Чарльз. Всякий путник среди барханов Гоаб идет ему в такт, ему горячо, ему большая Весна. Слушай. Какая в пустыне бывает гроза. Какая случается духота. Когда ты утыкаешься носом ему в плечо. Вы молчите и дышите в эту ночь в пустыню приходит вода. Капли в песок. И он даже рад здесь и сейчас принадлежать не совсем себе. Привыкай к пустыне своей как к судьбе. Давно пора.
In every wood in every spring there is a different green. (C)
Таэлле, а знаешь, вот странно - у меня сейчас нет самого-самого любимого, вот чтобы именно в текущий момент... А когда попробовала вспомнить, то первое вспомнилось как раз про переводы и другие языки, мандельштамовское: ...Что, если Ариост и Тассо, обворожающие нас, Чудовища с лазурным мозгом и чешуей из влажных глаз?
И в наказанье за гордыню, неисправимый звуколюб, Получишь уксусную губку ты для изменнических губ.
А вообще, одно из самых-самых любимых - то, о котором говорит Annaig.
-
-
03.02.2011 в 18:13-
-
03.02.2011 в 18:14-
-
03.02.2011 в 18:19самое любимое
-
-
03.02.2011 в 18:19Персики и цукаты
и в медовой росе покос.
Входит солнце в янтарь заката,
словно косточка в абрикос.
И смеется тайком початок
смехом желтым, как летний зной.
Снова август.
И детям сладок
смуглый хлеб со спелой луной.
-
-
03.02.2011 в 18:19-
-
03.02.2011 в 18:21Серые глаза - рассвет,
Пароходная сирена,
Дождь, разлука, серый след
За винтом бегущей пены.
Черные глаза - жара,
В море сонных звезд скольженье,
И у борта до утра
Поцелуев отраженье.
Синие глаза - луна,
Вальса белое молчанье,
Ежедневная стена
Неизбежного прощанья.
Карие глаза - песок,
Осень, волчья степь, охота,
Скачка, вся на волосок
От паденья и полета.
Нет, я не судья для них,
Просто без суждений вздорных
Я четырежды должник
Синих, серых, карих, черных.
Как четыре стороны
Одного того же света,
Я люблю - в том нет вины -
Все четыре этих цвета.
-
-
03.02.2011 в 18:24-
-
03.02.2011 в 18:29Удивила я всех, да.
-
-
03.02.2011 в 18:31"Средь оплывших свечей и вечерних молитв,
Средь военных пожаров и мирных костров
Жили книжные дети, не знавшие битв,
Изнывая от мелких своих катастроф..."
И далее по тексту.
-
-
03.02.2011 в 18:35Увечье, помешательство, чахотка,
Падучая и бездна всяких зол,
Как части мира, я терплю вас кротко,
И даже в вас я таинство нашел.
Для тех, кто любит чудищ, все находка,
Иной среди зверей всю жизнь провел,
И как для закоснелых пьяниц - водка,
В гармонии мне дорог произвол.
Люблю я в мире скрип всемирных осей,
Крик коршуна на сумрачном откосе,
Дорог житейских рытвины и гать.
На всем своя - для взора - позолота.
Но мерзок сердцу облик идиота,
И глупости я не могу понять!
И - не целиком, а самое начало, вот этот отрывок:
В старинном доме есть высокий зал,
Ночью в нем слышатся тихие шаги,
В полночь оживает в нем глубина зеркал,
И из них выходят друзья и враги.
Бойтесь безмолвных людей,
Бойтесь старых домов,
Страшитесь мучительной власти несказанных
слов,
Живите, живите—мне страшно—живите скорей.
Настроение, да... ничего, и это тоже пройдет...
-
-
03.02.2011 в 18:35читать дальше
-
-
03.02.2011 в 18:41Angstsourie, внезапно! Но если до сих пор не приелось - это явно любовь!
Eswet, у меня она где-то в дайри-цитатнике болтается, да...
Модо Annaig sige_vic интересная штука вообще - любить переводные стихи. Поди пойми, _чье_ ты любишь. У меня, бывало, застревало, что перевод нравится больше оригинала (русская версия "Августа" на мой взгляд слаще, нежнее, и я не знаю, достоинство это или недостаток). А потом я перестала верить в переводы - текущее застрявшее на языке пошла искать в переводах, просмотрела штуки три, ни один не понравился.
tes3m xa0c Мандельштам - это хорошо (хотя каждый раз оказывается, что его так много, и вот конкретно этого и вон того еще не знаю. С Пушкиным обычно наоборот, и кажется, что он весь знаком)
Tigris Alba, ого!
-
-
03.02.2011 в 18:44С таким то ли в психушку, то ли в магистратуру, наверное.
-
-
03.02.2011 в 18:45Ну, Киплинг меня равно впечатляет на обоих языках
-
-
03.02.2011 в 18:53а я как-то не думала, Киплинга в оригинале читала только "Если", а Симонова люблю.
если не переводное, то пожалуй это
Edgar Allan Poe
Annabel Lee
читать дальше
-
-
03.02.2011 в 18:53-
-
03.02.2011 в 18:53Но Аравия, Сирия, Гоби, —
Это лишь затиханье сахарской волны,
В сатанинской воспрянувшей злобе.
читать дальше
И когда, наконец, корабли марсиан
У земного окажутся шара,
То увидят сплошной золотой океан
И дадут ему имя: Сахара.
-
-
03.02.2011 в 18:53-
-
03.02.2011 в 18:54-
-
03.02.2011 в 19:00Такое текущее
С равной вероятностью могло бы быть что-нибудь из Хайяма, но, с одной стороны, вот уж тут разные переводы едва ли не равно разные стихотворения, а с другой - выбрать из всего что-нибудь я, пожалуй, не в состоянии.
-
-
03.02.2011 в 19:01-
-
03.02.2011 в 19:01читать дальше
-
-
03.02.2011 в 19:19читать дальше
-
-
03.02.2011 в 19:39читать дальше
-
-
03.02.2011 в 21:17Хорошо, на текущий момент -
читать дальше
-
-
04.02.2011 в 00:28На данный момент... ладно, пусть будет из классики.
Есенин
-
-
04.02.2011 в 00:33РОМАНС КОРОЛЯ
Памятью убитых, памятью всех,
Если незабытых, так все же без вех,
Лежащих беззлобно, пусты уста,
Без песенки надгробной, без креста,
Я-то уж, наверно ею не храним,
Кто-нибудь манерно плачет по ним,
Плачет, поминает, земля в горсти,
Меня проклинает. Господи, прости.
Но нет мне изгнанья ни в рай ни в ад,
Долгое дознанье, кто виноват,
Дело-то простое, гора костей,
Господи, не стоит судить людей.
Ежели ты выжил, - садись на коня,
Что-то было выше, выше меня,
Я-то проезжаю в предел к огню,
Я-то продолжаю свою войну.
Я-то проезжаю. В конце - одно.
Я-то продолжаю, не все ли равно,
Все-то на свете в говне, в огне,
Саксофоны смерти поют по мне.
Радость или злобу сотри с лица,
Орлик, мой, Орлик, крылья на груди,
Жизни и смерти нет конца,
Где-нибудь на свете лети, лети.
-
-
04.02.2011 в 02:32Поздно считать, что ты спишь.
Ночь укрывает. Нагретые камни нежнеют до дрожи.
Слушай. Ветер несёт по пустыне свинг.
Вступай на слабую долю.
Ступай. Пустыня сделает музыку из шагов. Ты будешь идти по песку, а песок звучать.
Так много дней и ночей, очень много нот. И лишь на сороковой наступает действительно джаз.
читать дальше
(с) Осенний Дым
-
-
04.02.2011 в 04:12А когда попробовала вспомнить, то первое вспомнилось как раз про переводы и другие языки, мандельштамовское:
...Что, если Ариост и Тассо, обворожающие нас,
Чудовища с лазурным мозгом и чешуей из влажных глаз?
И в наказанье за гордыню, неисправимый звуколюб,
Получишь уксусную губку ты для изменнических губ.
А вообще, одно из самых-самых любимых - то, о котором говорит Annaig.
-
-
04.02.2011 в 17:17www.stihi.ru/2010/11/26/3294
www.stihi.ru/2010/04/26/9587
и вся Каэтана в целом
wolfox.livejournal.com/90251.html и wolfox.livejournal.com/106292.html