sugar and spice and everything nice
Главное блондинко всея Рейха:
sugar and spice and everything nice
А вообще - знаете эти демотиваторы, которые про не хочу ничего решать, хочу мурмурмур/туфли/еще что? По принципу "в каждой шутке есть доля правды" меня начинает пугать количество людей, которые не хотят ничего решать...
вторник, 16 октября 2012
sugar and spice and everything nice
Даму на этой фотографии зовут леди Бромет. Она тридцать лет прослужила в королевских женских ВВС Великобритании, дослужилась до поста коммодора авиации - высшего для женских ВВС. Во вторую мировую работала в разведке, вплоть до 1966 была почетным адъютантом королевы Елизаветы. Вышла замуж за вице-маршала авиации сэра Джеффри Бромета...
... а в девичестве ее звали Лена Аннетт Джин Конан Дойл, и была она второй дочерью всем нам известного сэра Артура Конан Дойла. Была известным сорванцом, прозвище у нее было Билли, а в письмах отцу она подписывалась "твой любящий сын" - правда, в десять лет объявила, что передумала и все-таки будет девочкой.
А из девочки вырос коммодор.
sugar and spice and everything nice
Забавно - читать Юкио Мисиму мне по-прежнему не хочется, но я посмотрела нарезку с первого дня "Весеннего снега", и мне таки хочется это посмотреть, и я даже понимаю причины (ну кроме того, что они там все такие лапочки). Читанные когда-то куски Мисимы оставили впечатление такой... депрессивной интроверсии а-ля "Преступление и наказание", я такое не люблю - но театральное представление неизбежно снимает этот слой и переносит акцент на события, то есть получается уже социальная драма, а не психологическая проза (психологическое я люблю, но в другом формате).
А еще - Миюрин прелесть и далеко пойдет, Кагецу Мияко, похоже, застолбила роли старушек, и я сидела рассматривала, кто во что одет. У Миюрин оби какой-то совершенно коробочкой сзади завязано (коробищей!), а у Тоши под косоде какая-то штука, отчетливо смахивающая на манишку от европейского костюма...
А еще - Миюрин прелесть и далеко пойдет, Кагецу Мияко, похоже, застолбила роли старушек, и я сидела рассматривала, кто во что одет. У Миюрин оби какой-то совершенно коробочкой сзади завязано (коробищей!), а у Тоши под косоде какая-то штука, отчетливо смахивающая на манишку от европейского костюма...
sugar and spice and everything nice
А вообще я позади всего просвещенного человечества добралась до последнего бибисишного (или он все же не бибисишный? я уже забыла) Ричарда II, и сейчас скажу вам, какие умные мысли приходят мне в голову во время просмотра.
1) Очень красивый фильм. Ну прямо очень-очень красивый, вот начиная с этой первой сцены-стилизации под средневековые картины. И вообще, хроники же обычно снимают в театральном варианте, так что тут оторвались вовсю и иллюстрировали все, что можно. Живые виньетки и маргиналии.
2) И вот смотрю я на Рори Киннера и думаю: мужик, к старости ты сииииильно похорошеешь.
... на самом деле очень отдыхательный фильм. Сижу вышиваю, любуюсь на красивую картинку, иногда - на особо любимые монологи - откладывая вышивку... Читать монологи они там все еще умеют, я прямо не знаю, почему английские актеры способны читать монологи Шекспира, а у нас никто не может, вот прямо упс.
1) Очень красивый фильм. Ну прямо очень-очень красивый, вот начиная с этой первой сцены-стилизации под средневековые картины. И вообще, хроники же обычно снимают в театральном варианте, так что тут оторвались вовсю и иллюстрировали все, что можно. Живые виньетки и маргиналии.
2) И вот смотрю я на Рори Киннера и думаю: мужик, к старости ты сииииильно похорошеешь.
... на самом деле очень отдыхательный фильм. Сижу вышиваю, любуюсь на красивую картинку, иногда - на особо любимые монологи - откладывая вышивку... Читать монологи они там все еще умеют, я прямо не знаю, почему английские актеры способны читать монологи Шекспира, а у нас никто не может, вот прямо упс.
понедельник, 15 октября 2012
sugar and spice and everything nice
Я глубоко и полностью убеждена, что люди, способные посмотреть сезон телесериала за день - это такие инопланетные засланцы. Мой личный рекорд - две сериальные серии за день (или восемь анимешных), но это редко, в принципе я способна - и частенько так и делаю - одну серию смотреть дня три.
sugar and spice and everything nice
1. Ник: Таэлле
2. Транскрипция (если есть), короткий вариант (тоже если есть): Taelle... сокращать вроде никак не сокращали.
3. Откуда ник "родом": когдатошний собственный персонаж, 14 лет назад взятый хэндлом для первого моего е-мэйла, потому что я не люблю добавления цифр к имени (угу, а сейчас у меня на ЮТубе ник Taelle12, фантазия отсохла. Впрочем, ник на ЮТубе все равно ником не употребляется)
4. Что вам в нем нравится: привычность. Достаточная уникальность... хотя (а) Таэлле на девиант-арте - это не я, и (б) кто-то мне говорил, что знает другую Таэлле в окрестностях..
5. Что нет: привычность).
6. Давно ли он у вас: 14 лет
7. Будете ли менять: да приросло уже.
8. Часто ли вообще меняете ники: нет.
9. Какой был самый любимый из прошлых (если был): не было). Кое-где по техническим причинам другие логины, но как ники они не воспринимаются.
10. Чей ник из знакомых вам нравится больше всего: ничей.
2. Транскрипция (если есть), короткий вариант (тоже если есть): Taelle... сокращать вроде никак не сокращали.
3. Откуда ник "родом": когдатошний собственный персонаж, 14 лет назад взятый хэндлом для первого моего е-мэйла, потому что я не люблю добавления цифр к имени (угу, а сейчас у меня на ЮТубе ник Taelle12, фантазия отсохла. Впрочем, ник на ЮТубе все равно ником не употребляется)
4. Что вам в нем нравится: привычность. Достаточная уникальность... хотя (а) Таэлле на девиант-арте - это не я, и (б) кто-то мне говорил, что знает другую Таэлле в окрестностях..
5. Что нет: привычность).
6. Давно ли он у вас: 14 лет
7. Будете ли менять: да приросло уже.
8. Часто ли вообще меняете ники: нет.
9. Какой был самый любимый из прошлых (если был): не было). Кое-где по техническим причинам другие логины, но как ники они не воспринимаются.
10. Чей ник из знакомых вам нравится больше всего: ничей.
sugar and spice and everything nice
... какой странный набор персонажей заявили для ЛоГГ на Юлтайд. Лоэнграмм, Ян - и какие-то Вальтер фон Шенкопп и Катерозе Крейцер.
sugar and spice and everything nice
Сходила в Ашан за чаем (опять собираю Гринфилдовские чаи... сейчас-то еще ничего, а к зиме все очевидные варианты будут собраны, а моя семья не пьет чаи с добавками - приходите ко мне помогать пить чай!), думала о том, как гармоничен Обводный канал осенью. Особенно в мелкий дождик - рябь на воде канала и яркие пятна кирпичных домов.
Я вообще люблю кирпичную архитектуру - даже жутковато-обгрызенную церковь напротив Ашана (я ходила без фотоаппарата, руки покупками заняты, но на Citywalls все есть - вот она: www.citywalls.ru/house65.html). Ее бы рассмотреть как-нибудь... там все непросто, это, похоже, была православная церковь для иностранцев, а после перестройки ее отдали баптистам. А православные побегали-побегали и в итоге обходятся принадлежавшим церкви соседним домом, тоже кирпичным.
А теперь дождь постукивает по подоконнику, я так и не набрала кленовых листьев, но зато пойду заваривать чай.
Я вообще люблю кирпичную архитектуру - даже жутковато-обгрызенную церковь напротив Ашана (я ходила без фотоаппарата, руки покупками заняты, но на Citywalls все есть - вот она: www.citywalls.ru/house65.html). Ее бы рассмотреть как-нибудь... там все непросто, это, похоже, была православная церковь для иностранцев, а после перестройки ее отдали баптистам. А православные побегали-побегали и в итоге обходятся принадлежавшим церкви соседним домом, тоже кирпичным.
А теперь дождь постукивает по подоконнику, я так и не набрала кленовых листьев, но зато пойду заваривать чай.
sugar and spice and everything nice
... а я вместо полезной деятельности выясняю подробности карьеры отставных такаразин. Почитала тут подробнее про кинокарьеру Отова Нобуко, воспоминания которой я цитировала вчера. Во-первых, она снималась в 1951 году в экранизации "Гэндзи" в роли Мурасаки-но-уэ. Во-вторых, как раз где-то в это время она познакомилась с режиссером Синдо Канэто, который как раз был в процессе "отрыва" от обычных студийных работ, и отказалась сама от обычной кинокарьеры, чтобы сниматься в его фильмах. И снималась в них всю свою жизнь... И да, у них был роман - если можно назвать романом отношения, продолжавшиеся более двадцати лет, а потом превратившиеся в брак, когда жена Синдо Канэто таки дала ему развод.
Да, а первый фильм Синдо Канэто, в котором она снималась, назывался "История любимой жены", он был автобиографический, и играла она уже умершую на тот момент первую жену Синдо.
В 1960 году они сняли фильм "Голый остров", про который даже есть статья в русской википедии, потому что он получил награду Московского кинофестиваля. После смерти Отова Нобуко половина ее праха была развеяна над островом, где снимался этот фильм.
А умерла она в 1994 году от рака печени; за свой последний фильм она получила награду японской киноакадемии как лучшая актриса второго плана - уже посмертно.
Синдо Канэто прожил сто лет, и умер только в этом году. Его пепел тоже рассеян на этом острове. Последний свой фильм он снял в 98 лет. Сын Синдо Канэто и Отова Нобуко, Дзиро, был продюсером последних фильмов отца (он рассказывал, что в восемьдесят лет отец решил отказаться от своих хобби - маджонга, сёги и бейсбола - чтобы сосредоточиться на кино).
Последние сорок лет своей жизни Синдо Канэто прожил в одной и той же маленькой квартирке. После смерти Отова Нобуко он жил там один; но после девяноста ему отказали ноги, и с ним поселилась внучка, дочь Дзиро - Синдо Казэ. В его поздних фильмах она указана в титрах как ответственная за здоровье режиссера. А вообще-то она тоже режиссер и сценарист, как дед, и уже успела снять два фильма.
Вот такая история, часть которой началась в тридцатых годах в Такаразуке...
Постер фильма 1951 года "Ойю-сама", Отова Нобуко - девушка в верхней части постера:
Да, а первый фильм Синдо Канэто, в котором она снималась, назывался "История любимой жены", он был автобиографический, и играла она уже умершую на тот момент первую жену Синдо.
В 1960 году они сняли фильм "Голый остров", про который даже есть статья в русской википедии, потому что он получил награду Московского кинофестиваля. После смерти Отова Нобуко половина ее праха была развеяна над островом, где снимался этот фильм.
А умерла она в 1994 году от рака печени; за свой последний фильм она получила награду японской киноакадемии как лучшая актриса второго плана - уже посмертно.
Синдо Канэто прожил сто лет, и умер только в этом году. Его пепел тоже рассеян на этом острове. Последний свой фильм он снял в 98 лет. Сын Синдо Канэто и Отова Нобуко, Дзиро, был продюсером последних фильмов отца (он рассказывал, что в восемьдесят лет отец решил отказаться от своих хобби - маджонга, сёги и бейсбола - чтобы сосредоточиться на кино).
Последние сорок лет своей жизни Синдо Канэто прожил в одной и той же маленькой квартирке. После смерти Отова Нобуко он жил там один; но после девяноста ему отказали ноги, и с ним поселилась внучка, дочь Дзиро - Синдо Казэ. В его поздних фильмах она указана в титрах как ответственная за здоровье режиссера. А вообще-то она тоже режиссер и сценарист, как дед, и уже успела снять два фильма.
Вот такая история, часть которой началась в тридцатых годах в Такаразуке...
Постер фильма 1951 года "Ойю-сама", Отова Нобуко - девушка в верхней части постера:
sugar and spice and everything nice
Вот есть такое популярное мнение, что классификация Княжны притягательна еще и возможностью опознать себя в какой-нибудь красивой крутой хрени типа дракона или эльфа.
... ну и кто после этого я, что определилась в тип, названный в честь существа, которое я считаю страшным и противным?
... ну и кто после этого я, что определилась в тип, названный в честь существа, которое я считаю страшным и противным?
воскресенье, 14 октября 2012
sugar and spice and everything nice
При всем моем нифига-не-понимании японского беседы такаразин интересно смотреть, например, чтобы следить, кто к кому как обращается. Вот, например, сидят беседуют Тоука Юрино (2000 года выпуска), Рю Масаки (2001 года выпуска) и Козуки Руу (2002 года выпуска): Руу обращается к Масао "Масаки-сан" (а Асуми Рио, 2003 года выпуска, зовет Масао "Рю-сан", но Мирио очень, очень вежливая девочка). А Масао и Руу, если я правильно слышу, называют Тоуку Юрино "Суу-сан", то есть по прозвищу (прозвище, насколько я понимаю, от настоящего имени Сузуна), но с -сан. (а если в обратную сторону, то Сузуна называет Масао "Масао", а Масао называет Руу то Румико, то Руу-тян).
sugar and spice and everything nice
*мрачно* Каталог дореволюционных открыток с видами Петербурга-Петрограда стоит 4 тысячи том. Если заказать все четыре тома прямо сейчас, то 14 тысяч. Нет, он того даже стоит...
... надо завести какие-нибудь дешевые и реалистичные хобби. Бег трусцой? Не, я и бегать - это нереалистично.
... надо завести какие-нибудь дешевые и реалистичные хобби. Бег трусцой? Не, я и бегать - это нереалистично.
sugar and spice and everything nice
Середина тридцатых, трудный быт учениц такаразучной школы.
Такаразука и я: Того Харуко
Такаразука, город моей мечты, в который я так рвалась, был по тем временам довольно далеко от Токио, но даже сейчас я все помню так, как будто это было вчера. Кроме школьных экскурсий я ни разу не уезжала из Токио. Я села на вечерний поезд из Токио и приехала в Осаку утром, когда уже видны были горы. Я пересела на линию Фукутияма, и вокруг станций во все стороны тянулись горы и поля. «Ого, - подумала я, - теперь я в настоящей сельской местности». Все это быстро отделилось от образа города мечты в моем сознании, и я подумала, что тут, похоже, одиноко, но сердце мое до боли переполняла мысль о том, что я буду учиться в Такаразуке и носить зеленые хакама.
Общежитие первокурсниц было в двухэтажном деревянном домике, который словно дребезжал и покачивался, когда мы ходили по коридорам. В каждую комнату на четыре татами селили трех девочек. Да, и первый раз в общежитии нас накормили вареным койя-дофу (сушеным тофу) и яичницей-глазуньей – но только из одного яйца. Ужинать мы каждый день ходили в общежитие второго курса, которое было поодаль от нас. Именно тогда я читала письма, приходившие от моей матери из Токио; и тогда же я скрывала, как проголодалась после ежедневных занятий. В спальнях не было ни охлаждения, ни обогревателей. Так что зимой было очень холодно; мы поскорей ложились в постель с грелками и, свернувшись вокруг них клубочком, разговаривали с соседками. В тихие ночи было так безотрадно слышать свистки ночных поездов, проезжавших по линии Фукутияма. Старшеклассницы внушали ужас. Если они замечали какой-нибудь недостаток в том, как ты кланяешься, некоторые из них могли отозвать тебя в соседнюю комнату и прочитать целую проповедь. Мы с нетерпением ждали воскресных поездок в Кобе или Осаку, чтобы сходить в кино. Мужчины, разумеется, РАЗУМЕЕТСЯ, были запрещены. Запрещалось даже погулять с собственным отцом. Поначалу нам платили в месяц 15 йен, а общежитие стоило 13 йен. Жить на оставшиеся деньги было невозможно, так что семья посылала мне немного, но все это быстро уходило в лавках с лапшой удон или тратилось на бобовый джем. А когда семестр заканчивался, мы укладывали все вещи в плетеные сундуки, укладывали футоны в мешки для футонов с именными ярлыками и оставляли все это у себя в комнатах, разъезжаясь по домам. Через неделю после нашего отъезда нам должны были разослать результаты наших экзаменов. Пока они не пришли, я не могла успокоиться и каждый день по многу раз бесцельно ходила к почтовому ящику. Нам сказали, что если мы не сдали экзамен, то наши вещи немедленно отправят нам по почте. Наверное, они считали, что лучше, чтобы провалившиеся ученицы не возвращались за вещами.
Первый и второй курсы закончили учебу, и меня направили в труппу Снег. Во время войны мы разъезжали, развлекая войска, сельских жителей, шахтеров – мы занимались повышением морального духа. За плечами у нас были рюкзаки. А потом, после войны, когда я впервые отправилась в Токийский театр (Нитигэки), мы все приехали в столицу с рюкзаками за плечами. Работники Нитигэки, похоже, испытали шок, когда вышли нас встречать.
Теперь я ушла в отставку из театра, и приятные времена, и тяжелые времена – все это дорогие мне воспоминания. Для меня Такаразука второй дом.
Того Харуко родилась в 1920 году, дебютировала в Такаразуке в 1937 году и играла в театре до 1955 года (сыграла, в частности, Люй-Цзи в первых постановках «Гу Бицзин»). После ухода в отставку она много играла в театре и кино, в том числе в фильмах Акиры Куросавы. Вот здесь есть список ее ролей - www.kinopoisk.ru/name/130104/ Умерла она в марте 2011 года, чуть-чуть не дожив до девяносто одного года.
Такаразука и я: Того Харуко
Такаразука, город моей мечты, в который я так рвалась, был по тем временам довольно далеко от Токио, но даже сейчас я все помню так, как будто это было вчера. Кроме школьных экскурсий я ни разу не уезжала из Токио. Я села на вечерний поезд из Токио и приехала в Осаку утром, когда уже видны были горы. Я пересела на линию Фукутияма, и вокруг станций во все стороны тянулись горы и поля. «Ого, - подумала я, - теперь я в настоящей сельской местности». Все это быстро отделилось от образа города мечты в моем сознании, и я подумала, что тут, похоже, одиноко, но сердце мое до боли переполняла мысль о том, что я буду учиться в Такаразуке и носить зеленые хакама.
Общежитие первокурсниц было в двухэтажном деревянном домике, который словно дребезжал и покачивался, когда мы ходили по коридорам. В каждую комнату на четыре татами селили трех девочек. Да, и первый раз в общежитии нас накормили вареным койя-дофу (сушеным тофу) и яичницей-глазуньей – но только из одного яйца. Ужинать мы каждый день ходили в общежитие второго курса, которое было поодаль от нас. Именно тогда я читала письма, приходившие от моей матери из Токио; и тогда же я скрывала, как проголодалась после ежедневных занятий. В спальнях не было ни охлаждения, ни обогревателей. Так что зимой было очень холодно; мы поскорей ложились в постель с грелками и, свернувшись вокруг них клубочком, разговаривали с соседками. В тихие ночи было так безотрадно слышать свистки ночных поездов, проезжавших по линии Фукутияма. Старшеклассницы внушали ужас. Если они замечали какой-нибудь недостаток в том, как ты кланяешься, некоторые из них могли отозвать тебя в соседнюю комнату и прочитать целую проповедь. Мы с нетерпением ждали воскресных поездок в Кобе или Осаку, чтобы сходить в кино. Мужчины, разумеется, РАЗУМЕЕТСЯ, были запрещены. Запрещалось даже погулять с собственным отцом. Поначалу нам платили в месяц 15 йен, а общежитие стоило 13 йен. Жить на оставшиеся деньги было невозможно, так что семья посылала мне немного, но все это быстро уходило в лавках с лапшой удон или тратилось на бобовый джем. А когда семестр заканчивался, мы укладывали все вещи в плетеные сундуки, укладывали футоны в мешки для футонов с именными ярлыками и оставляли все это у себя в комнатах, разъезжаясь по домам. Через неделю после нашего отъезда нам должны были разослать результаты наших экзаменов. Пока они не пришли, я не могла успокоиться и каждый день по многу раз бесцельно ходила к почтовому ящику. Нам сказали, что если мы не сдали экзамен, то наши вещи немедленно отправят нам по почте. Наверное, они считали, что лучше, чтобы провалившиеся ученицы не возвращались за вещами.
Первый и второй курсы закончили учебу, и меня направили в труппу Снег. Во время войны мы разъезжали, развлекая войска, сельских жителей, шахтеров – мы занимались повышением морального духа. За плечами у нас были рюкзаки. А потом, после войны, когда я впервые отправилась в Токийский театр (Нитигэки), мы все приехали в столицу с рюкзаками за плечами. Работники Нитигэки, похоже, испытали шок, когда вышли нас встречать.
Теперь я ушла в отставку из театра, и приятные времена, и тяжелые времена – все это дорогие мне воспоминания. Для меня Такаразука второй дом.
Того Харуко родилась в 1920 году, дебютировала в Такаразуке в 1937 году и играла в театре до 1955 года (сыграла, в частности, Люй-Цзи в первых постановках «Гу Бицзин»). После ухода в отставку она много играла в театре и кино, в том числе в фильмах Акиры Куросавы. Вот здесь есть список ее ролей - www.kinopoisk.ru/name/130104/ Умерла она в марте 2011 года, чуть-чуть не дожив до девяносто одного года.
sugar and spice and everything nice
У меня очередной приступ желания ограбить видеоархивы Такаразуки. Даичи Мао в роли Санады Юкимуры и Миса Ноэру в роли Сарутоби Саске? Я бы на это посмотреееееееееела...
суббота, 13 октября 2012
sugar and spice and everything nice
Меня вообще все время интересовала связь Такаразуки с историей Японии, то, как отражалась на ней история - но особенно Вторая мировая. Очень уж контрастно это по ощущениям - кошмар этой войны и блестящий мир Такаразуки.
Впрочем, не такой уж блестящий: вот как они тогда выглядели. Это сорок третий год, такаразины выступают перед войсками.
В общем, это присказка, а сказка в том, что иногда все же доходит информация о том, _как_ оно было - как жили, что думали... В 1976 году издательство Asahi Shimbun выпустило книгу Oh Takarazuka, 60 Years: From Domburako to Berubara, в которую вошли коротенькие воспоминания звезд прошлого в рубрике "Такаразука и я". Джен (ekusudei) некоторые из них перевела на английский, а я, соответственно, кое-что из тридцатых-сороковых перевела на русский. Джен просила предупредить читателей, что в ее переводе с японского могут быть ошибки и неточности.
Отова Нобуко:
В детстве я была слабенькая, так что когда я внезапно объявила, что хочу поступить в Такаразуку, мой отец был поражен и выступил против этого. Тогда был золотой век Такаразуки, многие хотели поступить, так что непохоже было, чтоб я на тот момент могла пройти.
Отец знал, что я не склонна его слушать, так что он мне сказал, что если я сдам экзамены, он разрешит мне учиться.
Смотреть результаты экзамена я пошла одна. Если окажется, что я прошла, я должна была позвонить домой. Сердце у меня отчаянно стучало, когда я увидела свой номер на доске с результатами, и моя радость была… Именно в тот момент решилась вся моя будущая судьба.
Я не жалею о тринадцати годах, которые провела в Такаразуке. Каждый день у нас были суровые занятия, и в отличие от тех, кто заболел и ушел в отставку, или тех, кого испугали тяготы и кто отправился домой, я закалилась и стала абсолютно здоровой. Наверное, все дело было в том, что я любила петь и танцевать.
До того, как я получила роль, я от всей души поднимала ноги в такт вместе со всеми; танцы в линию – это было очень весело. Возвращаясь домой с репетиций, заходя с друзьями поесть в лавку с ананмицу или окономияки, я была счастлива.
Началась война на Тихом океане (1941), и с рюкзаками на спине мы зашагали в военные лагеря, на заводы и в деревни, устраивать там представления для воодушевления народа. Нас привозили в грузовиках, а потом еще надо было многие мили шагать по сельским дорогам. Это было трудно, но молодость отгоняет такие заботы, так что у меня не осталось мучительных воспоминаний. Только иногда во время воздушных налетов, когда мы разбегались по сторонам и прятались, и из бомбоубежища слышали звуки падающих неподалеку бомб, я со страхом думала, что это конец. Война – это ужасно.
Во время войны флот конфисковал Большой театр, и воодушевляющие представления мы репетировали в здании, которое когда-то было танцевальным залом. Когда война закончилась, я очень радовалась тому, что теперь можно будет снова выступать в любимом Большом театре, но потом его конфисковала американская оккупационная армия. Так что мы выступали в крошечном кинотеатре перед Большим театром или в кинозалах в Осаке и Кобе. Примерно в это время мне неожиданно повезло.
Поскольку во время войны многие заметные мусумэяку ушли в отставку, вместо них выбрали нас. Когда Большой театр вернули Такаразуке, мне тоже было позволено занять место в первом ряду мусумэяку. Тогда-то и начались истинные мучения моих лет в Такаразуке. Я никогда не ожидала, что дилетантке вроде меня достанется такая большая роль, и всего месяц на репетиции, так что после окончания репетиций я оставалась, когда все уходили, и репетировала, пока не стемнеет.
Моя партнерша была старше меня по стажу, и Касугано-сан была со мной очень сурова, я и не помню, сколько раз я плакала украдкой. Но Касугано-сан была терпелива и хорошо меня обучила. Как и Такаразука, она принесла мне благо, которое я никогда не забуду.
Я думаю, что если такому неумелому человеку, как я, каким-то образом было позволено заниматься этой работой по сей день, то этим я обязана закалке, полученной в Такаразуке. Мои радости и печали, и мои тяжелые воспоминания тоже, все это слилось в слове «Такаразука».
Любопытное примечание.
Отова Нобуко дебютировала в 1939 году (в 15 лет), а в 1950 году ушла в отставку. После отставки много играла в кино и на телевидении, вот тут - www.kinopoisk.ru/name/334389/ - есть список ее ролей. Умерла она в 1994 году.
В этой записи о Касугано Ятиё есть фотографии – и даже видео, если суметь разглядеть, что там происходит – ее с Отова Нобуко. Первая голден-комби Такаразуки!
А вот фотографии Отова Нобуко отдельно.
Впрочем, не такой уж блестящий: вот как они тогда выглядели. Это сорок третий год, такаразины выступают перед войсками.
В общем, это присказка, а сказка в том, что иногда все же доходит информация о том, _как_ оно было - как жили, что думали... В 1976 году издательство Asahi Shimbun выпустило книгу Oh Takarazuka, 60 Years: From Domburako to Berubara, в которую вошли коротенькие воспоминания звезд прошлого в рубрике "Такаразука и я". Джен (ekusudei) некоторые из них перевела на английский, а я, соответственно, кое-что из тридцатых-сороковых перевела на русский. Джен просила предупредить читателей, что в ее переводе с японского могут быть ошибки и неточности.
Отова Нобуко:
В детстве я была слабенькая, так что когда я внезапно объявила, что хочу поступить в Такаразуку, мой отец был поражен и выступил против этого. Тогда был золотой век Такаразуки, многие хотели поступить, так что непохоже было, чтоб я на тот момент могла пройти.
Отец знал, что я не склонна его слушать, так что он мне сказал, что если я сдам экзамены, он разрешит мне учиться.
Смотреть результаты экзамена я пошла одна. Если окажется, что я прошла, я должна была позвонить домой. Сердце у меня отчаянно стучало, когда я увидела свой номер на доске с результатами, и моя радость была… Именно в тот момент решилась вся моя будущая судьба.
Я не жалею о тринадцати годах, которые провела в Такаразуке. Каждый день у нас были суровые занятия, и в отличие от тех, кто заболел и ушел в отставку, или тех, кого испугали тяготы и кто отправился домой, я закалилась и стала абсолютно здоровой. Наверное, все дело было в том, что я любила петь и танцевать.
До того, как я получила роль, я от всей души поднимала ноги в такт вместе со всеми; танцы в линию – это было очень весело. Возвращаясь домой с репетиций, заходя с друзьями поесть в лавку с ананмицу или окономияки, я была счастлива.
Началась война на Тихом океане (1941), и с рюкзаками на спине мы зашагали в военные лагеря, на заводы и в деревни, устраивать там представления для воодушевления народа. Нас привозили в грузовиках, а потом еще надо было многие мили шагать по сельским дорогам. Это было трудно, но молодость отгоняет такие заботы, так что у меня не осталось мучительных воспоминаний. Только иногда во время воздушных налетов, когда мы разбегались по сторонам и прятались, и из бомбоубежища слышали звуки падающих неподалеку бомб, я со страхом думала, что это конец. Война – это ужасно.
Во время войны флот конфисковал Большой театр, и воодушевляющие представления мы репетировали в здании, которое когда-то было танцевальным залом. Когда война закончилась, я очень радовалась тому, что теперь можно будет снова выступать в любимом Большом театре, но потом его конфисковала американская оккупационная армия. Так что мы выступали в крошечном кинотеатре перед Большим театром или в кинозалах в Осаке и Кобе. Примерно в это время мне неожиданно повезло.
Поскольку во время войны многие заметные мусумэяку ушли в отставку, вместо них выбрали нас. Когда Большой театр вернули Такаразуке, мне тоже было позволено занять место в первом ряду мусумэяку. Тогда-то и начались истинные мучения моих лет в Такаразуке. Я никогда не ожидала, что дилетантке вроде меня достанется такая большая роль, и всего месяц на репетиции, так что после окончания репетиций я оставалась, когда все уходили, и репетировала, пока не стемнеет.
Моя партнерша была старше меня по стажу, и Касугано-сан была со мной очень сурова, я и не помню, сколько раз я плакала украдкой. Но Касугано-сан была терпелива и хорошо меня обучила. Как и Такаразука, она принесла мне благо, которое я никогда не забуду.
Я думаю, что если такому неумелому человеку, как я, каким-то образом было позволено заниматься этой работой по сей день, то этим я обязана закалке, полученной в Такаразуке. Мои радости и печали, и мои тяжелые воспоминания тоже, все это слилось в слове «Такаразука».
Любопытное примечание.
Отова Нобуко дебютировала в 1939 году (в 15 лет), а в 1950 году ушла в отставку. После отставки много играла в кино и на телевидении, вот тут - www.kinopoisk.ru/name/334389/ - есть список ее ролей. Умерла она в 1994 году.
В этой записи о Касугано Ятиё есть фотографии – и даже видео, если суметь разглядеть, что там происходит – ее с Отова Нобуко. Первая голден-комби Такаразуки!
А вот фотографии Отова Нобуко отдельно.
sugar and spice and everything nice
Позади всего просвещенного человечества города Питера я наконец добралась до города Хельсинки. А потом еще полтора месяца тянула фотошоп за хвост, разбирая фотки, но это вышло все равно быстрее, чем собраться получить паспорт и визу (собраться! Получить их в общей сложности, кажется, часа полтора)
С десяток лет назад я сказала в англоязычной рассылке для любителей детективов Сэйерс, что Питер самый северный в мире город-миллионер. "Это только потому, что Большой Хельсинки формально три отдельных города!" - немедленно отозвалась тамошняя финка. Тогда мне сложно было представить, что я заберусь на север дальше Выборга...
Большого Хельсинки я не видела. Я видела - тот, который можно обойти пешком. Утренний и туманный.
Хельсинки местами - на улицах и площадях - похож на большой и чистый (днем) Выборг, а местами - у воды - на Питер.
В Хельсинки много чаек.
В четыре утра в Хельсинки очень холодно даже в августе, и если не хочешь торчать в круглосуточном Макдаке, куда заходит отогреться молодежь после ночного веселья, а у окна пьет кофе парень в костюме пингвина, то остается брести до вокзала. А потом сидеть там на полу, глядя на бодрый шаг торопящихся мимо финнов, и, пока не рассветет и не вынесут в центр зала стойки открыток с муми-троллями, выбегать минут на пятнадцать то с одного края вокзала, то с другого - пытаться фотографировать в плохом свете (потом на кадре остаются призраки чаек) и исследовать - с одной стороны почта, памятник Маннергейму и музей Кясма, с другой стороны памятник Алексису Киви и Атенеум.
А потом теплеет, и можно убрести от вокзала дальше - выйти на пустынную в семь утра Сенатскую площадь, рассматривать таблички на серых домах, дойти до гавани, где над водой туман, а на берегу уже развернули рыночек и пахнет рыбой, кофе и ягодами - когда-нибудь я приеду на несколько дней и буду приходить сюда завтракать кофе с малиной. Фотографировать бегущих людей, подняться к православному храму, который все еще укутан туманом, а на склоне рядом с ним детская площадка и брошенные в песочнице игрушки.
Дождаться, пока на улицах появятся люди, и сесть покататься на кольцевой трамвай - смотреть в окно и непременно задремать, потому что в нем спится куда лучше, чем в маршрутке из Питера.
А потом обедать в кафе, где официантка на вопрос, есть ли у них английское меню, скажет, порывшись по ящикам: "Где-то было... но я вам так все скажу!", покупать множество открыток - в магазинчике городского музея продавщица на вопрос "Сколько стоят эти открытки?" ответит "Эти четыре - два евро, а если наберете еще шесть с этой стойки, то все вместе один евро". Смотреть в этом самом музее на финских кинозвезд тридцатых годов - какая у Эстер Тойвонен улыбка! Совершенно случайно, разумеется, наткнуться на "Старую книгу" с английскими детективами. На пути обратно пожалеть, что некогда рассмотреть киоск компании, развивающей хельсинкские ремесла - вы знали, сколько разных вещей изготавливается в Хельсинки? Я тоже не знала, но в следующий раз непременно запишу. И обязательно зайти в церковь в скале, немного дикую и величественную, одновременно похожую и непохожую на город, в центре которого ее создали.
... я еще вернусь.
И фоточки, как же без фоточек.
... и еще несколько штук.
С десяток лет назад я сказала в англоязычной рассылке для любителей детективов Сэйерс, что Питер самый северный в мире город-миллионер. "Это только потому, что Большой Хельсинки формально три отдельных города!" - немедленно отозвалась тамошняя финка. Тогда мне сложно было представить, что я заберусь на север дальше Выборга...
Большого Хельсинки я не видела. Я видела - тот, который можно обойти пешком. Утренний и туманный.
Хельсинки местами - на улицах и площадях - похож на большой и чистый (днем) Выборг, а местами - у воды - на Питер.
В Хельсинки много чаек.
В четыре утра в Хельсинки очень холодно даже в августе, и если не хочешь торчать в круглосуточном Макдаке, куда заходит отогреться молодежь после ночного веселья, а у окна пьет кофе парень в костюме пингвина, то остается брести до вокзала. А потом сидеть там на полу, глядя на бодрый шаг торопящихся мимо финнов, и, пока не рассветет и не вынесут в центр зала стойки открыток с муми-троллями, выбегать минут на пятнадцать то с одного края вокзала, то с другого - пытаться фотографировать в плохом свете (потом на кадре остаются призраки чаек) и исследовать - с одной стороны почта, памятник Маннергейму и музей Кясма, с другой стороны памятник Алексису Киви и Атенеум.
А потом теплеет, и можно убрести от вокзала дальше - выйти на пустынную в семь утра Сенатскую площадь, рассматривать таблички на серых домах, дойти до гавани, где над водой туман, а на берегу уже развернули рыночек и пахнет рыбой, кофе и ягодами - когда-нибудь я приеду на несколько дней и буду приходить сюда завтракать кофе с малиной. Фотографировать бегущих людей, подняться к православному храму, который все еще укутан туманом, а на склоне рядом с ним детская площадка и брошенные в песочнице игрушки.
Дождаться, пока на улицах появятся люди, и сесть покататься на кольцевой трамвай - смотреть в окно и непременно задремать, потому что в нем спится куда лучше, чем в маршрутке из Питера.
А потом обедать в кафе, где официантка на вопрос, есть ли у них английское меню, скажет, порывшись по ящикам: "Где-то было... но я вам так все скажу!", покупать множество открыток - в магазинчике городского музея продавщица на вопрос "Сколько стоят эти открытки?" ответит "Эти четыре - два евро, а если наберете еще шесть с этой стойки, то все вместе один евро". Смотреть в этом самом музее на финских кинозвезд тридцатых годов - какая у Эстер Тойвонен улыбка! Совершенно случайно, разумеется, наткнуться на "Старую книгу" с английскими детективами. На пути обратно пожалеть, что некогда рассмотреть киоск компании, развивающей хельсинкские ремесла - вы знали, сколько разных вещей изготавливается в Хельсинки? Я тоже не знала, но в следующий раз непременно запишу. И обязательно зайти в церковь в скале, немного дикую и величественную, одновременно похожую и непохожую на город, в центре которого ее создали.
... я еще вернусь.
И фоточки, как же без фоточек.
... и еще несколько штук.
пятница, 12 октября 2012
sugar and spice and everything nice
У меня кривые руки, валяющийся во все стороны горизонт, и 80% моих фоточек вообще ни о чем (а из оставшихся 20% большая часть тупо открыточная). И фотошопить я не умею.
Но я по крайней мере обрезаю лишние локти и прочую хрень, влезающую в края кадра. *вздрагивает, вспоминая изрядную часть блогофоточек*
Но я по крайней мере обрезаю лишние локти и прочую хрень, влезающую в края кадра. *вздрагивает, вспоминая изрядную часть блогофоточек*
sugar and spice and everything nice
Временно сбежала с собственного тумблера - там какой-то милый человек повесил фотки змеи в чашке с чаем, а люди перепощивают и каваятся. На змею. Бррр. Пошла на кухню, налила чаю, на всякий случай с сомнением посмотрела в чашку... Не, я серьезно - в детстве после отдыха на юге я именно этого и боялась - что змея может оказаться где угодно и вылезти откуда угодно.
sugar and spice and everything nice
Ну то есть сначала меня заинтриговала информация о том, что прекрасная женщина Кашиге умудрилась сыграть Дракулу еще в 2007 году, сразу после отставки из Такаразуки, а потом я посмотрела, _где_ она его сыграла:
Любопытные японознатцы пусть смотрят по ссылке ниже, но в общем, как я поняла, гроб Дракулы занесло в сенгоку-дзидаевскую Японию... и он там имел дело с Исидой Мицунари и, кажется, с Хосокавой Грацией (или она всех нафиг отмаливала просто?)
juntan.diarynote.jp/200706060217380000/