С праздничком нас, дорогие коллеги! В этот знаменательный день хочу пожелать себе и вам большого выбора заказов и достойной их оплаты, то есть попросту МНОГАДЕНЕГ. И пусть св. Иероним, как ему и положено, за нами присмотрит - а лучше за клиентами пусть. За их подобающим поведением (и своевременной выплатой МНОГАДЕНЕГ).

А еще сегодня международный день богохульства как борьбы за нашу и вашу свободу сатирически отзываться о чем захочется.

@темы: повод отпраздновать

---

Кстати о

Необнюханные пока антистратфордианские труды: ну, во-первых, самолично Марина Литвинова с версией о сотрудничестве Ратленда и Фрэнсиса Бэкона - www.ozon.ru/context/detail/id/3685042/ (умилителен читательский отзыв внизу страницы)

А во-вторых, неизвестный мне прежде Валентин Герман с версией о Бэконе - боже, я думала, бэконианство-то окончательно скончалось. www.ozon.ru/context/detail/id/4637613/, а сам Герман вот кто такой: www.poesis.ru/poeti-poezia/german/biograph.htm (дорогие воронежские друзья, вам такой тип случайно не попадался?)

О, и в третьих совсем замечательный "Код Шекспира": www.ozon.ru/context/detail/id/3798649/ и поподробнее www.shakespearecode.com/ - не просто Бэкон, но еще и Бэкон как тайный сын Елизаветы. Вот действительно, "Гораций, в мире много кой-чего", как сказал один великий поэт в (не слишком удачном в данной конкретной строчке) переводе другого великого поэта.

Будем ждать появления оных трудов в библиотеках на угрызание: они все какие-то недешевенькие, да мне и совесть не велит за такое деньги платить.

@темы: ссылки, Шекспир

---

Так вот, дочитала я очередное антистратфордианское чтиво, т.е. ранее поминавшуюся "Тайное станет явным" Джеймс и Рубинстайна. В переводе М. Литвиновой. Вот интересно, насколько точен перевод? Что меня удивило - так это отсутствие, собственно, пояснения, откуда взялся Невилл как кандидат. В книге первая глава - стандартное "Почему нам не подходит Шекспир из Стратфорда" и дальше идет заявление "Наш кандидат - Генри Невилл" и популярный пересказ его биографии с пояснениями "Смотрите, насколько его биография подходит под пьесы Шекспира". А выбор кандидата того-с... практически не объяснили. В инете я встречала упоминания о том, что Бренда Джеймс додумалась до Невилла путем криптографических расшифровок то ли сонетов, то ли посвящения к сонетам, но в книге этого практически нет (чуточку рассуждений о том, что слова never и evil, повторяющиеся в каком-то сонете, это явно анаграмма имени Невилл. И тут же рассуждения о том, что криптография как метод, конечно, себя дискредитировала. Это вообще на редкость ... логичная книга). Вот я и думаю - это и в оригинале так вышло, или это перевод подредактирован?

А вообще не книга, а песня. Даже больше песня, чем Гилилов. На ней очень ясно видны баги типично антистратфордианских рассуждений. И господибожетымой, Марк Райленс, автор предисловия - актер, он может быть убежден в чем он хочет, но Рубинстайн-то университетский ученый-историк! Ему вроде положено понимать, что он делает. А с аргументами там веселье. Во-первых, очень душевно сравнивать требования к доказательствам от стратфордианцев с тем, какие доказательства используют антистратфордианцы. Например: один из самых популярных аргументов против кандидатуры Шекспира из Стратфорда - это то, что после него не сохранилось рукописей. Однако, как нам излагают Джеймс и Рубинстайн, рукописи Шекспира-Невилла наверняка были переданы на сохранение его тестю, человеку опытному и осторожному, но, к сожалению, с тех пор случился лондонский пожар 1666 года, поэтому рукописи вряд ли удастся найти!

У Невилла есть преимущество перед ведущим кандидатом в Шекспиры графом Оксфордом и гилиловским кандидатом Ратлендом - его годы жизни практически совпадают с шекспировскими, и Джеймс и Рубинстайну не приходится вставать на уши и заниматься эквилибристикой с датировкой пьес (поясняю: Ратленду было лет 13 в момент появления на сцене первых шекспировских пьес, а Оксфорд умер в 1604, тогда как последняя пьеса датируется 1612 годом). Они не устают подчеркивать, какое это весомое доказательство. Правда, от Оксфорда хотя бы осталось литературное творчество, а творчество Невилла - чистой воды гипотеза авторов... правда, может, так оно и удобнее. Оксфордианцам вон приходится терпеть то, что работы Оксфорда сравнивают с шекспировскими и не находят особенного сходства. Им, правда, и это не особенно мешает, но вот полету мысли Джеймс и Рубинстайна не мешает совсем уже ничего. А в качестве доказательств им вполне годится "Все так хвалили его ученость, не мог же он ничего не писать!"

Еще они смело конструируют дружбу между Невиллом и Фрэнсисом Бэконом, потому что Бэкон племянник мачехи Невилла и всего на год старше - ну не могли же они не быть близкими друзьями! А что ни одного письма не сохранилось - ну так мало ли, переписку могли уничтожить (а вот Шекспир из Стратфорда не мог брать почитать книги у своего знакомого по Стратфорду издателя Ричарда Филда - ведь не сохранилось никаких доказательств, что он это делал!).

Образование Шекспира - тема отдельная. Безусловно, Шекспир из Стратфорда как сын олдермена имел право учиться в стратфордской городской школе. К сожалению, записи об учениках школы за годы детства-отрочества Шекспира не сохранились. Джеймс и Рубинстайн, в отличие от большинства антистратфордианцев, любезно принимают допущение, что он там все же учился, но скептически относятся к тому, _чему_ он там мог научиться - и бодро рассуждают "ну не мог же малообразованный актер" и так далее. Я приводила в первой записи про эту книгу образцы их гениальных выводов на эту тему. К сожалению, мое знакомство с темой ограничивается работой Луиса Б. Райта "Культура среднего класса в елизаветинской Англии", которая, впрочем, не дает мне оснований заподозрить за типичным елизаветинским горожанином тупость и малограмотность. Зато в процессе копания данных в связи с этой книгой я накопала интернет-издание двухтомного труда Т. У. Болдуина, специально посвященного тому, чему мог учиться в школе Шекспир. Труд, правда, 1944 года, но биографические работы устаревают медленнее интерпретационных.

А, да: изрядная часть рассуждений о малообразованности Шекспира строится на заявлении Бена Джонсона о том, что Шекспир латынь знал мало, а греческий еще хуже. Люди. Вы слышали что-нибудь об оценке достоверности первичных источников? Вы вообще представляете себе, кто такой Бен Джонсон, откуда он взялся и чего добился, и _насколько_ он гордился своей образованностью и начитанностью? Если б он слышал об обоснуях, он бы точно поместил парочку себе на герб (черт, хочу приличную биографию Джонсона. Он у Кэмдена учился!)

Зато когда Джонсон говорит о Шекспире как писателе, это никоим образом не опровергает заявление о том, что не существует высказываний современников о Шекспире из Стратфорда как о писателе: ну вы что, ну Джонсон же явно знал тайну и его высказывания просто камуфляж авторства Невилла!

Более-менее новое слово в антистратфордианстве Джеймс и Рубинстайн зато сказали в сфере политической. Они, видите ли, расшифровали: переход шекспировских пьес от комедий к трагедиям где-то в районе 1601 года вызван тем, что Невилла после восстания Эссекса посадили в Тауэр. И не просто так посадили: Невилл, по их версии, вообще готовился восставшими в главы правительства и был их основной интеллектуальной силой. И вообще большая часть его творчества вызвана политическими устремлениями (желанием получить высокую должность и добиться финансовой выгоды для своей семьи. В отличие от актера Шекспира, который явно не мог писать гениальные пьесы, поскольку занимался бизнесом). Это все тоже активно используется в системе доказательств: такая-то пьеса явно имеет политический подтекст и обращена к такому-то, ясно, что жалкий актеришка Шекспир не мог делать политические намеки, это было бы сочтено оскорблением, поэтому ясно, что пьесу написал Невилл. И так далее.

Ну и плюс, это очень логичная книга. Ну ооочень логичная книга. Например, анализ темы "Юриспруденция и пьесы Шекспира" идет примерно так: пьесы Шекспира демонстрируют фантастическое знание юриспруденции. Нет достоверных данных о том, что Шекспир работал в юридических конторах. Правда, большая группа авторитетных юристов утверждает, что дипломированным юристом автор пьес не был - знания его были неточными и неглубокими, хоть и обширными. Шекспир из Стратфорда этим требованиям вроде бы удовлетворяет: он занимался сделками в судах, а его отец был в Стратфорде мировым судьей. Но зато когда Шекспир вернулся в Стратфорд, никто не предложил ему стать судьей, и в родне у него юристов не было, так что он явно не мог написать эти пьесы! ... И большинство доказательств строится примерно так же.

Я специально не касаюсь тут проблем цитирования и прочих вопросов, связанных с документами, к которым у меня нет доступа. Это просто читательский отзыв. Но вот недоумеваю про Рубинстайна я, наверное, зря: наш друг Гугл сообщает, что теория эволюции вызывает у него не меньше вопросов и сомнений, чем актер из Стратфорда. Дамы и господа, что тут еще можно добавить?

Ладно. Сомневаюсь, что кто-то эту филиппику целиком осилил, но мне явно полегчало.

@темы: книги, унесите пудинг, о прочитанном, Шекспир

---

Пофлужу еще, раз уж думать не получается. На самом деле "Чернильное сердце" Корнелии Функе я пока меньше чем наполовину прочла, и как-то - опять-таки пока - мне не очень нравится. Чтобы книге быть по-настоящему для меня обаятельной, там должны быть симпатичные герои. А тут сплошь какие-то функции сюжета, а не персонажи.

Единственное, что удалось, с моей точки зрения, это любовь к книгам. Тут она меня убедила; чаще всего, за небольшими исключениями (например, Fire and Hemlock Дианы Уинн Джонс), любовь персонажей к книгам показана на редкость недостоверно - сплошь "Ах, я так люблю читать" и "Пойду куплю какую-нибудь книжку", а живых взаимоотношений с книгами не видно. А тут да, есть. Вплоть до страха перед Длинным Джоном Сильвером (который меня, если честно, никогда не пугал). Но даже у таких персонажей, как Мо и Мегги, любви к книгам недостаточно, чтоб персонажу ожить.

... но дочитать я, пожалуй, дочитаю.

*вспоминает, про какие книги еще можно пофлудить*

@темы: книги, фэнтези

---

Для полноты картины моей нищщассной невезучести у нас екнулся маршрутизатор, так что сети у меня нет. Сеть есть у папы, но я, если помните, больная-нищщасная, так что к нему выползла только на секундочку. Ушла дальше умирать, себя жалеть, пить чай и читать "Чернильное сердце" и "Женщин на окраине Европы" (сборник статей про женщин Белоруссии/Польши/Речи Посполитой; читается с переменным успехом - про деторождение в сравнении у белорусских, еврейских и татарских женщин в Белоруссии я напишу потом, может быть, в статье про воинственных женщин поминалась Ганна Борзобогатая-Красенская, от статьи про подполье Минского гетто я предсказуемо ревела). Еще за последние сутки дочитала антистратфордианское безобразие (может, напишу про это потом; вряд ли кому интересно, правда), прочитала "Чашу Бланшаров" Джанет Глисон и "О всех созданиях больших и малых" (Зигфрид Фарнон местами напоминает мне мою маму).

Да, и: СУРИ!!! Тебя опять потеряли - срочно найдись!

@темы: книги, стенания

---

Болею. Думаю о взаимоотношениях с людьми. Для человека, у которого всю жизнь были сложности в нахождении круга общения, я все же на редкость привередлива. Не люблю быть инструментом. Не люблю быть аудиторией, перед которой красуются - если нет обратной связи, то нафига в роли аудитории именно я? Не люблю быть хозяйкой гостиницы: мне приятно принимать гостей, но меня напрягает, если гостям я не нужна, а нужно место посидеть или возможность встретиться с другими гостями. Не люблю быть драконьим сокровищем: лестно, конечно, если кто-то считает тебя чем-то достаточно красивым и интересным, чтобы притянуть к себе и стараться держать поблизости, но если человеку неинтересно со мной взаимодействовать, если ему не нужно то, что я могу ему сказать, а нужно только держать меня под рукой - нафиг?

... вот такие тараканы. Пойду еще носом пошмыгаю.

@темы: личное

---

Я простыла и несчастна. Меня надо жалеть, любить, гладить по голове и кормить вкусненьким.

... вот сама же и начну:

@темы: наш маленький Риккай, личное, Принц Тенниса

---

... ну вы поняли, да?

@музыка: трепет фоннатского сердечка

@темы: наш маленький Риккай, Принц Тенниса

---

26.09.2009 в 09:16

Пишет  Брысище:

... текст, кем-то отбеченный, я уже перестаю воспринимать как совсем свой - для архивов и приличных сайтов оно и неплохо, но если уж люди на RSYA получают личные дипломы, то и тексты должны быть 100% личными.

Чего-то я, определенно, в этой жизни не понимаю.

@темы: фэнфикшн, интернет-комьюнити, унесите пудинг

---

Добралась до развлекушечки, уже точу зубы.



В частности, уже радует словечко "полузабытый" по отношению к историческому лицу. У подобных авторов оно чаще всего означает "я вчера впервые о нем прочитал".

Начало стандартное: Уилл Шекспир (Шакспером его пока еще не начали называть) из Стрэтфорда никак-никак не мог писать гениальные пьесы, потому что от него не осталось рукописей, нет свидетельств, что он владел книгами, дочери его были неграмотны и он вырос в убогой среде. И кто-то еще сомневается в том, что антистратфордианцы движимы сочетанием снобизма и конспирологического сдвига? Авторы этого конкретного творения пишут, что если б Первое фолио вышло анонимно, "многие (в том числе многие нынешние апологеты Шекспира), несомненно, сказали бы, что автор - аристократ, представитель высшего класса Англии, гордящийся родственными связями...".

Вот, собственно, так эти теории и строятся: сначала они заявляют, что очевидно - сын лавочника из небольшого города не мог писать гениальных пьес. Потом, таким убедительным способом доказав ложность авторства Шекспира, они начинают подбирать кандидатуру покрасивше.

А способы подбора кандидатур тоже душевные. Авторы уже с места в карьер привели в качестве убедительных доказательств авторства их кандидата, Генри Невилла, то, что он сидел в Тауэре, когда сочинялся "Гамлет" (удивительное совпадение! ура биографическому методу!), и что в его записной книжке из Тауэра содержатся замечания к низложению Ричарда II и указания к сцене коронования в "Генрихе VIII", написанной 11 лет спустя. ... да, угу. Это, несомненно, были секретные и тайные события, о которых мог знать только Невилл. А не все авторы исторических хроник и исторических трудов, которые как раз тогда были одним из самых популярных жанров и для чтения, и для написания.

Люблю людей. Особенно на ужин.

... апдейт, потому что плакаю: оказывается, Шекспир никак не мог быть Шекспиром, потому что в обычных школах Англии учили единообразию мыслей, а в его пьесах чувствуется способность сопереживать всем и любым героям и воспринимать их как обычных людей. Боже. Кто эти люди? И люди ли они вообще, или инопланетяне?

запись создана: 26.09.2009 в 14:42

@темы: Шекспир

---

Люди, а порекомендуйте мне какой-нибудь музыки? Я люблю всякое-разное, но с джазом и классикой я сама разбираюсь, с фолком, в общем, тоже (хотя если вы можете посоветовать что-нибудь совсем вкусное...) - а вот мне бы, например, чего-нибудь такого французского типа Жан-Жака Гольдмана, Франсуаз Арди или Клода Франсуа. А то не приходит на ум, какие имена искать. Менестрелей мне рекомендовать сложно, я их в целом не очень (нравится Йовин, не люблю Джем, довольно равнодушна к Лоре Бочаровой - это для примера), а рок - если только не чистый (фолк-рок, джаз-рок, что-нибудь такое). А, и мюзиклы можно рекомендовать, если что-то хорошее и не на слуху.

@темы: музыка, есть вопрос

---

25.09.2009 в 20:10

Пишет  Странница Ли:

Акварели (с) Detlev Nitschke

галерея автора

www.artnet.com/artist/12615/detlev-nitschke.htm...

@темы: сама себе галерея

---

Спать хочется просто ужасно. И это несмотря на то, что спала я то ли девять часов, то ли десять. Вчера, правда, только четыре - может, это среднеарифметическое ощущение?

Купила для посткроссинга пачку открыток с видами Питера, посмотрела и задумалась. Может, у меня мания величия, но мне чего-то кажется, что виды города я в целом снимаю лучше. Еще купила старую открытку за рубль у женщины, продававшей на ограде старые книги. Открытка с таким готическим несколько зданием, а это, оказывается, Лермонтовская галерея в Пятигорске. Никогда там не была - я вообще в тех краях разве что в Адлере-Хосте-Сочи была - а судя по открыткам, там куча всяких готичного вида построек.

Досмотрела-таки "Рождественский коттедж". Такое кино... как иллюстрированная статья из "Ридерз Дайджест". Я умилилась: я вообще от таких вещей умиляюсь. Но в целом оно никакое, и совершенно непонятно, что там делает Питер О'Тул: чтобы было что-то, на что точно стоит посмотреть? И еще опять начала смотреть потихоньку Удивительную Корейскую Траву. Я ее еще долго буду смотреть, я чувствую - там столько всякой суматохи происходит, что пересказ часовой серии занимает минут двадцать. И болею за гетный пэйринг: придурковатого гангстера с девчонкой-рыбачкой, которая имеет склонность давать ему ногой в лоб. Этому типу явно нужна жена, которая может в случае чего дать ему ногой в лоб.

А чтобы передохнуть от корейцев, смотрю потихоньку документальный фильм про Черчилля. Радуюсь. Фоннаткой Черчилля я была задолго до того, как узнала про фэндомы.

Ладно. Я тут вспомнила, что у нас еще целая коса вкусного фиолетового лука, который сестрица привезла из Крыма. Люблю лук. Пойду сделаю с ним салат. Может, и спать расхочется?

@темы: мелочи жизни, люблю поесть, кино-таки будет

---

Да. Так вот. Интересно будет человекам двум, наверное, но я все же напишу про первую серию пятого сезона Criminal Minds.

Я ждала, конечно, и волновалась по поводу Хотча, но в то же время и не верила, что его убить могут.

Дальше совсем уже спойлеры.

И не убили - хотя я правда напугалась, когда Эмили не обнаружила его в квартире. Хотяааа... от флэшбэков меня дергало ощутимо. И у меня мелькнули нехорошие мысли, когда Фойе стал говорить про то, как профайлеры трактуют ножевые удары, да еще и рубашку снял - а потом пошла почитала отзыв и дискуссию у Элизабет Бер, и там вполне активно и уверенно считают, что это такой завуалированный способ показать на экране изнасилование, и что оно там таки было. ... на самом деле, вот по моим личным ощущениям не так и важно, было там в действительности изнасилование или нет - психологически оно было. Вторжение в личность. Вон, Эль не насиловали, но результат вышел соответствующий. Не думаю, что Хотч сорвется _так_, но тяжело определенно будет.

И как же мне его было жалко в сценах с семьей. Обоих жалко. Мередит Монро все же отличная актриса: очень правильно переживания Хейли показывает. Как она и знает, что Хотч ей обещания дает всерьез, и извиняется всерьез, и все сделает, что может, но все равно - получается то, что получается, и жизнь ее и сына в любой момент может вот так перевернуться. И Хотч не будет в этом виноват, никто не будет виноват, кроме преступников - а все равно хреново. И ей хреново, и ему - у него Джек явно одна из самых важных ниточек, связывающих его с миром порядка.

Вообще у них опять вышла параллельная тема в деле и в жизни команды (ну только жизнь команды оказалась еще одним делом). Отцы и сыновья. Как всегда в Criminal Minds, преступник и сам в чем-то жертва, и его ужасно жалко, когда мы в конце видим его лицом к лицу (и как красиво было, когда врач, которому этот человек только что угрожал, обещал убить сына, целился из пистолета - когда он падает раненый, бежит к нему оказывать помощь. Правильно). И герой-врач, которому преступник обещает убить его сына. Причем отец с сыном явно друг друга любят, но разговаривать не умеют - их и показывают-то всю серию отдельно. Только я совершенно не поняла - зачем мальчик, услышав, что его держат дома потому, что за ним охотится убийца, сбежал и отправился в школу? Ну то есть я понимаю - он решил, что неправильно, что из-за того, что он спрятан, убивают других людей. Но чем поможет то, что он отправился в школу - он что, ждал, пока его придут и убьют? ... а отца его тем временем ощутимо колбасило, когда тут счет на часы, а Рид, видите ли, по телефону разговаривает. Очень он хорошо чуть не взорвался. В этом сериале вообще отличные приглашенные актеры.

Так что вот: сериал вернулся. Теперь буду сидеть и еще как минимум восемь серий переживать за Хотча. А может, и больше - психологическая травма, в принципе, не обязательно заканчивается с поимкой преступника.

@темы: Criminal Minds

---

Милая Крейди!

В твой день рождения тебе полагается, если по-честному, столько хороших слов, сколько я, наверное, даже и не знаю. Поэтому сжульничаю бессовестно и просто эгоистично пожелаю тебе всегда оставаться такой , какая ты есть. А еще здоровья тебе и близким, чудесных путешествий, приятных сюрпризов, чтоб друзья всегда были рядом и вообще - сбычи мечт. В количествах.

@темы: повод отпраздновать

---

В хозяйстве пригодится

Отсюда - конспективное изложение книги Ричарда Геррига "Переживание нарративных миров" (о том, какие когнитивные процессы происходят у человека при чтении, и о влиянии вымышленных и реальных историй на поступки человека и чем это влияние обусловлено).

1. Истории вырывают нас из "здесь и сейчас" и переносят в некие нарративные миры.
2. Под "историей" при этом понимается последовательность из по крайней мере двух связанных между собой событий.
3. Восприятие истории и перемещение в нарративный мир - это вовсе не пассивный процесс, читатель истории (а, скорее всего, и слушатель) принимает в нем активное участие.
4. Читатель никак не может повлиять на ход действия в нарративном мире (добавлю - это в печатной культуре, а не в культуре электронных СМИ).
5. И тем не менее, читатель часто ведет себя так, как если бы эта возможность у него была (дает советы и подсказки героям, например).
6. Понимая вымышленную историю, читатель априори полагает, что она разворачивается в мире, похожем на привычный ему, и проводит минимальную коррекцию своего восприятия по указанию писателя. (Тут вспоминаются Крылатые из "Роканнона" ле Гуин - не знаю, как вы, а я далеко не сразу поняла, что это не кони, а коты).
7. "Работа" читателя во многом сродни работе актера: читатель должен привлечь свой опыт, чтобы заполнить бреши в тексте и "оживить" переживания героев, придать им внутреннюю согласованность более-менее привычной ему реальности.
8. Как бывают плохие и хорошие актеры, в соответствии с предыдущим пунктом бывают плохие и хорошие читатели. Плохим читателям труднее переместиться в нарративный мир.
9. Активная "работа" читателя осуществляется по большей части неосознанно.
10. Воспоминания читателя о прочтенной истории представляют собой мешанину из фактов истории и ранее полученных знаний.
11. Повторное прочтение текста позволяет заполнить бреши, оставшиеся незамеченными и/или незаполненными при первом прочтении, поэтому, читая по второму разу, мы получаем иное впечатление от истории.
12. При свидетельствовании чужой истории, в письменном или устном виде, мы в каком-то смысле умаляемся, чтобы впустить в себя другого, чью жизнь мы активно представляем себе.
13. Чтобы история вызвала отклик, чтобы произошло вовлечение и перемещение в нарративный мир, история должна резонировать со значимыми темами идентичности читателя.
14. Восприятие реального мира не слишком отличается от восприятия вымышленной истории.
15. Для того, чтобы история была понятной и вызывала отклик у читателя, она должна отсылать его к имеющемуся у него жизненному опыту.
16. Мы "достраиваем" даже те репрезентации опыта, которые претендуют на завершенность.
17. Такие "достраивания" Герриг называет "инференциями".
18. Инференции, как правило, обогащают наше восприятие историй.
19. Наши когнитивные процессы устроены так, что некоторые инференции выводятся нами автоматически.
20. Таких инференций очень мало, они нужны для восприятия локальной связности текста и основываются на непосредственно доступной в тексте информации.
21. Большая часть инференций "необязательны" для понимания текста, читатель может их и не делать, но если он их делает, понимание текста обогащается.
22. Именно в силу необязательности инференций появляется пространство для столь разнообразных вариантов понимания одного и того же текста.
23. Иногда писатели делают отсылку к так называемым "поведенческим скриптам" - привычным последовательностям действий в определенных контекстах (в ресторане, у зубного врача и пр.)
24. Хотя у героя истории есть общее намерение, движущее им на протяжении всей истории, читатель редко помнит об этом общем намерении, читая о конкретных действиях героя.
25. Понимание историй различается в зависимости от того, какие знания и в каком объеме имеются у читателя.
26. Наличие знаний в какой-то области облегчает усвоение новых знаний в этой области.
27. Наличие опыта, имеющего отношение к тому, о чем история, помогает читателю эффективнее выделять существенное.
28. Люди, обладающие знаниями о том, о чем история, более заинтересованы в том, чтобы понять ее как можно лучше.
29. Некоторые инференции осуществляются с опорой на информацию, данную в самом тексте истории, а некоторые - с привлечением знаний и опыта, лежащего за пределами этой истории.
30. Некоторые инференции порождаются в процессе, подобном осознанному решению задач, а некоторые возникают как бы "сами", а не в процессе целенаправленной умственной деятельности.
31. Ключевым для понимания является восприятие причинно-следственных связей.
32. Причинно-следственные связи обеспечивают согласованность знания, хранящегося в памяти.
33. Первое, на что обращает внимание читатель - это на сеть причин и следствий в истории.
34. Запоминается именно то, что увязано с существенным в причинно-следственную связь. То, что не связано с существенным причинно-следственной связью, отбрасывается и забывается. ("Существенное" здесь - основная сюжетная линия истории.)
35. Лучше всего запоминается в контексте истории то, у чего могут быть последствия в ближайшем будущем. Т.е. то, у чего еще не было последствий, важно помнить, т.к. последствия у него обязательно будут.
36. Причинно-следственная связь выявляется по критерию необходимости: "без какого А В не могло бы произойти?"
37. Понимание сложных нарративов сложно именно потому, что трудно или невозможно найти однозначный ответ на вопрос из предыдущего пункта.
38. Часто люди привлекают очень сложные теории для выявления причинно-следственных связей.
39. Важную роль в понимании причинно-следственных связей играет фундаментальная ошибка атрибуции: читатели чаще приписывают причины событий героям, а не ситуативным обстоятельствам.
40. Иначе говоря, со стороны лучше видно способность человека влиять на собственную жизнь, чем это видно изнутри своей жизни самому человеку (за этим и нужны "внешние свидетели").
41. Авторы историй могут варьировать, с какой точки зрения рассказывается история и каким образом позиционируется читатель, что влияет на то, что и как будет доступно его восприятию.
42. Понимание историй зависит от "объема рабочей памяти" читателя.
43. Каждый читатель некой истории переживает свою, несколько отличающуюся версию нарративного мира.
44. Помимо инференций, но в связи с ними, читатель переживает также "реакцию участия" (когда кричит персонажу фильма: "Берегись!").
45. Наши надежды, ожидания и предпочтения сильно влияют на наше восприятие нарративных миров.
46. Особенно ярко наши предпочтения проявляются в ситуациях, когда непонятно, сможет ли герой достичь своей цели, или когда цели разных героев противоречат друг другу.
47. Чрезвычайные обстоятельства, описанные в истории, заставляют нас гораздо интенсивнее раздумывать об альтернативных исходах ситуации, нежели ординарные, обыденные обстоятельства.
48. "Реакция участия" сильно зависит от наших позитивных или негативных предпочтений в отношении описываемых чрезвычайных или ординарных обстоятельств.
49. Если задать специфический прайминг, который создаст у читателей необычные предпочтения (например, чтобы кто-то не справился со сложной задачей), - это существенно меняет восприятие истории.
50. "Саспенс" (подвешенность) возникает у читателя, когда у него нет информации об исходе событий, у которых могут быть серьезные последствия. При этом переживается надежда, страх и неопределенность.
51. Надежда и страх возникают только в контексте существующих у читателя предпочтений касательно исхода событий.
52. Неопределенность вызывает напряжение, только если читатель переживает "реакцию участия", перебирая возможные варианты развития событий.
53. При этом активность этого "перебирания вариантов" как поиска решения задачи может быть разной.
54. Чтобы возник саспенс, читатель должен не иметь важной информации. Иначе говоря, ключевое знание не должно быть читателю доступно.
55. Однако читатели могут переживать саспенс, даже читая одну и ту же историю в десятый раз и зная, чем все кончится. Такой саспенс Герриг называет "аномальным".
56. Чтобы создать саспенс, нужно, чтобы читатель относился к героям неравнодушно.
57. Способность к переживанию саспенса при чтении историй тесно связана со способностью к эмпатии в межличностном общении.
58. Чем больше идентификация читателя с героем истории, тем сильнее саспенс.
59. Идентификация с героем заставляет читателя более активно перебирать варианты возможных способов выхода из сложившейся у героя ситуации.
60. Идентификация с героем способствует более ярко выраженной "реакции участия".
61. Ситуации, вызывающие максимальный саспенс - это те, в которых читатель максимально мотивирован принять роль активного "решателя задачи".
62. Интенсивность переживания саспенса связана с недоступностью вариантов решения задачи: чем более "безвыходной" представляется ситуация, тем больше саспенс.
63. Когда герой пробует разные способы решения задачи, и каждый из них неудачен, и количество неопробованных вариантов решения уменьшается - саспенс нарастает.
64. При этом читатель может принимать на себя роль "решателя задачи", даже когда обстоятельства истории не представляют собой в буквальном смысле задачу, которую необходимо решить.
65. Большая часть реакций участия формируется параллельно с чтением и никогда не обретает форму в полной мере, потому что для этого нужно было бы отвлечься от чтения, просмотра фильма, слушания чужого рассказа в повседневной беседе и пр.
66. Но полуоформленные свои реакции участия читатель может вполне осознавать.
67. Чем дальше отодвинуто "задание задачи" от ее решения, тем больше саспенс.
68. Но если оно отодвинуто слишком далеко, читатель начинает перелистывать страницы или вообще бросает чтение.
69. Мастерство писателя состоит в том, чтобы как можно дольше удерживать читателя в состоянии подвешенности так, чтобы тот не покидал нарративный мир.
70. Один из приемов для этого - введение побочной сюжетной линии.
71. Саспенс зависит не только от формальной дистанции между "заданием задачи" и ее решением, но и от тех чувств, которые вызывает история.
72. В состав переживания "подвешенности" входит элемент досады, возникающей оттого, что читатель сам попытался как-то решить поставленную задачу и так и не смог.
73. Парадоксально при этом, что читатели, получив опыт фрустрации и собственной некомпетентности в решении задачи, так любят истории, хорошо порождающие саспенс.
74. Более того, чем больше в истории саспенса, тем в большей степени она воспринимается именно как "хорошая история".
75. После того, как саспенс исчезает, "реакции участия" не прекращаются.
76. Узнав об определенном исходе описываемой ситуации, читатели комментируют ее, приступая к тому, что Герриг называет "переписыванием сюжета".
77. Чаще всего читатели занимаются переписыванием сюжета, если описанный автором истории исход им не нравится.
78. При этом бывает "аномальное переписывание сюжета" - когда читатель, которому уже известен исход, перечитывает историю и параллельно думает, а что еще могло бы произойти, чтобы, например, любимый герой выжил.
79. То есть, иначе говоря, читатель конструирует на базе авторского свой собственный нарративный мир в соответствии со своими предпочтениями.
80. Идентификация читателя с героем больше, если герой попадал в опасную ситуацию, где все могло плохо кончиться, но все-таки выжил.
81. И, соответственно, обратное тоже верно: моделирование читателем ситуации, где герой все-таки выжил, происходит чаще, если есть идентификация с героем.
82. Эмоциональная реакция на истории, фактически, часто вызывается сопоставлением описанного автором исхода с теми иными, которые, по мнению читателя, могли бы быть.
83. Практически каждый читатель в какой-то мере для себя "переписывает сюжет" тех историй, которые читает.
84. Если поисследовать, каким образом он это делает, можно сформулировать имеющуюся у этого человека имплицитную теорию эстетики, в отличие от той, в соответствии с которой историю сочиняет автор.
85. Когнитивные процессы восприятия историй не отличаются в зависимости от того, вымышленная история или "правдивая".
86. В ситуации, когда человек произносит некое высказывание в присутствии нескольких слушателей, некоторые из этих слушателей являются адресатами высказывания, а некоторые - свидетелями (сторонними участниками).
87. При этом свидетели оказываются проинформированными посредством высказывания говорящего.
88. Иногда подлинный смысл высказывания состоит именно в информировании свидетелей.
89. Каждый из нас умеет информировать тех, к кому как бы не обращается, и извлекать информацию из высказываний, обращенных как бы не к нему.
90. При этом говорящий иногда хочет, чтобы конкретные люди его не слышали.
91. Если они его при этом все же слышат, хотя он попытался их исключить, их можно назвать "подслушивающими".
92. Исключение производится за счет создания некой "общей площадки" понимания, чего-то известного тем, кого говорящий хотел бы включить в круг информируемых, и неизвестного тем, кого он хотел бы исключить.
93. При этом всегда есть риск, что исключить не удастся.
94. Хотя говорящий может выделять среди потенциальных слушателей "сторонних участников" и "исключенных", слушатели всегда реагируют так, как будто они "сторонние участники".
95. Авторы и читатели чаще всего ведут себя так, как если бы читатели были "сторонними участниками" разговора, т.е. авторы искренне информируют читателей.
96. В подавляющем большинстве случаев авторы хотят, чтобы читатели могли восстановить, каковы были намерения автора при написании истории.
97. В рамках печатной культуры, автор не может при помощи каких-то дополнительных действий изменить понимание читателем своей истории после того, как работа опубликована.
98. Соответственно, чтобы быть понятыми, писатели должны иметь в виду некоего читателя, на которого рассчитана эта книга.
99. У писателя должно быть представление о том, какие знания должны быть доступны читателю, чтобы мочь понять историю.
100. Как правило, это знания, доступные читателю как члену определенного сообщества.
101. Как правило, ни один конкретный читатель не может полностью понять, что хотел сказать в конкретной истории автор.
102. Подобная непрозрачность связана с тем, что авторы, как правило, не просят у читателей обратной связи в ходе написания книги.
103. Но и не все авторы стремятся быть прозрачными: эстетические цели авторов могут требовать непроясненности различных моментов истории.
104. Но и читатель вовсе не обязан понимать историю именно в соответствии с тем, что хотел сказать автор.
105. Достаточно часто читатель понимает, что ему недостает какой-то подразумеваемой информации, "общей площадки" знания, и чувствует себя "подслушивающим".
106. Интерпретирующие сообщества, разделяющие некий дискурс, вносят в переживание и понимание историй "общую площадку" знания.
107. В контексте истории авторы выдают значимую информацию кусочками, тем самым постепенно выстраивая "общую площадку" знания с читателем.
108. Как правило, автор книги полностью контролирует, что и в какой момент читателю известно.
109. Автор приглашает читателей сотрудничать с ним на условиях "частичной информированности". Сотрудничать в данном случае значит, например, не перелистывать страницы, чтобы быстрее узнать, как разрешится саспенс.
110. При чтении истории читатели могут вернуться к предыдущим страницам и понять, какие куски истории особенно важны в понимании автора.
111. Автор может создавать ощущение близости с читателем за счет введения неологизмов и метафор, получающих особый смысл именно в рамках конкретной истории.
112. Каждое введение новой метафоры есть приглашение участвовать в разработке "только нашего" общего языка и общего знания.
113. Иногда читатель занимает позицию даже ближе, чем подслушивающий: это когда он начинает с неожиданной для автора позиции активно анализировать и интерпретировать его текст, исходя из предположения, что автор намеренно или ненамеренно что-то скрывает.
114. Герриг полагает, что любая позиция читателя, помимо "стороннего участника" происходящего, опциональна, т.е. не обязательна.
115. Каждый автор проецирует на читателя образ "того, кому рассказывается история".
116. Если читателю не нравится тот образ, который на него проецирует автор, читатель может в любой момент книгу закрыть или даже выкинуть.
117. Помимо героев, в книге есть и нарратор, который не полностью совпадает с автором: многие авторы общаются с читателями как бы через плечо нарраторов.
118. Практически в каждой вымышленной истории есть "послание", или "урок", передаваемый текстом в целом, но напрямую в нем не содержащийся.
119. Читатели, в отличие от некоторых литературных критиков, в принципе хотят понимать автора "правильно".
120. В историях авторы предоставляют читателю сложное распределение информации между героями, и читателю приходится прилагать специальные усилия, чтобы понимать, кто из героев в какой конкретный момент обладает какой информацией, и что из этого следует (например, как кто из героев, обладающих разной информацией, воспринимает определенное высказывание).
121. Иногда читатели, по замыслу автора, лучше героя понимают, какой смысл несут его слова и действия для других героев, обладающих разной информацией.
122. Именно отслеживание того, кто что знает, позволяет воспринять и оценить иронию.
123. У авторов есть много стратегий для того, чтобы сообщить читателю, кто что знает. Одна из таких стратегий - названия книги в целом или ее глав.
124. Восприятие нарратором событий часто является в каком-то смысле дефектным, поэтому еще одна задача читателя - понять, каким образом необходимо критично отнестись к информации, передаваемой нарратором.
125. В вымышленных историях у читателя иногда есть возможность заглянуть тому или иному герою "в голову". В повседневной жизни такое - скорее исключение, чем правило.
126. Можно говорить о том, что в каждой истории присутствует несколько "слоев" знания, в разной степени доступных разным персонажам.
127. Часто очень красивые моменты в историях возникают, когда автор сводит несколько разных слоев знания в точку, или узел, в кратком эпизоде, который может казаться "проходным".
128. Способность создавать многослойные истории развивается очень рано, между 3 и 5-6 годами.
129. Когда герой истории не действует в соответствии с ожиданиями читателя, основывающимися на доступной тому информации, саспенс нарастает.
130. Аномальный саспенс наступает тогда, когда автор, уже сообщив нам об исходе, долго и подробно перечисляет все препятствия, уменьшавшие вероятность реализации этого исхода.
131. Хотя читатель может догадываться, что если впереди еще 800 страниц, главный герой, скорее всего, не умрет на следующей, но сам-то герой этого не знает! И саспенс реализуется за счет идентификации с героем.
132. Герриг полагает, что основой аномального саспенса являются повседневные когнитивные процессы, формирующиеся во взаимодействии с окружающей нас действительностью, где никогда не бывает так, что события дважды повторяются совершенно одинаково; поэтому и при перечитывании книги мы продолжаем иррационально и не всегда осознанно ожидать, что события развернутся как-то по-другому, по сравнению с предыдущим разом.
133. Аномальное переписывание сюжета возникает особенно часто, если мы заранее знаем, что в авторском варианте события кончатся плохо.
134. При аномальном саспенсе и аномальном переписывании сюжета интересным образом "развязываются" эмоциональная составляющая и когнитивная: знание, что все кончится плохо, есть, а чувство надежды и ожидания, что ну, может быть, вдруг - тоже никуда не девается.
135. Единственное, чем отличается реакция на вымышленную историю от реакции на "правдивую" историю, - это тем, что после правдивой истории хочется пойти и сделать что-то. Эмоциональный отклик есть в обоих случаях, но в случае реагирования на вымышленную историю, как правило, нет отклика действием, направленным в адрес героя истории или на изменение обстоятельств, приведших к неблагоприятной жизненной ситуации героя истории.
136. Чувства, вызываемые историями, реальны, неважно, вымышлена или реальна история. Но при этом срабатывает критерий полезности действия: могу ли я повлиять на ситуацию, которая вызывает у меня эти чувства, если совершу сейчас какое-то действие.
137. Информация, сообщаемая нам в вымышленной истории, представляется особенно убедительной, если она подтверждает уже имеющийся у нас опыт.
138. Информация из вымышленных историй собирается в нашей памяти, смешиваясь с информацией правдивых историй и опыта, и мы ориентируемся в равной степени на информацию из всех этих разных источников.
139. Как правило, человек может отличить, вычитал ли он что-то, или пережил сам, или услышал как правдивую историю.
140. Как правило, люди верят, что чтение вымышленных историй помогает им лучше понять себя и других людей.
141. Это убеждение основывается на предположении, что автор, сочиняя историю, хотел донести до читателя нечто важное и ценное.
142. Люди более критично относятся к историям, в которых описывается нечто им хорошо знакомое и известное.
143. Людям проще поверить в правдоподобие истории, в которой описывается нечто им плохо знакомое.
144. Людям не приходится делать никаких специальных усилий, чтобы информация, почерпнутая из вымышленных историй, повлияла на их поведение в действительности.
145. Напротив, людям приходится делать специальные усилия, если они хотят не допустить, чтобы информация, почерпнутая из вымышленных историй, повлияла на их поведение в действительности.
146. Люди сразу верят в то, что слышат и могут распознать как "понятное"; для того, чтобы перестать верить во что-то, надо предпринять специальные усилия. Т.е. вначале мы верим во все, а потом осуществляем операцию разуверивания себя.
147. Сама понятность утверждения ведет к его восприятию как правдоподобного.
148. В большинстве случаев люди выискивают в своей памяти знания, поддерживающие их актуальную рабочую гипотезу.
149. В большинстве случаев люди легко и "на автомате" выстраивают причинное объяснение своих поступков и решений.
150. В большинстве случаев феномены, описанные в пп. 148, 149, оказываются полезными.

@темы: книги, рассуждения о писанине, ссылки

---

Ауууу?

Люди, а люди? А оттипируйте меня по чему-нибудь? (ну какая классификация привычнее/интереснее) У меня есть свои мнения насчет того, кто я такое, но если б кто поделился взглядом со стороны, было б интересно.

@темы: себялюбие в разрезе

---

С годами все больше и больше понимаю, что совершенно не могу учиться у кого-то. Быть ученицей. Ну то есть как не могу? Школу закончила, институт тоже, и хорошо училась, более или менее, но толку? До сих пор жалею, что в институте недостаточно была самостоятельной и самоопределяющейся, чтобы прогуливать побольше лекций. (до сих пор жалею, что поступила сразу после школы)

Но: не могу. Плохо воспринимаю информацию через наблюдение. Еще хуже - с голоса. Почти не принимаю авторитетов, особенно в лице живых людей, с которыми приходится постоянно контачить. И постоянно не совпадаю ни темпом, ни ритмом.

Поэтому - что училась, что не училась...

@темы: и вправду размышляю вслух, личное

---

Сестрица рассказала, что в альма-матер перекрыли все прежние входы-выходы, оставили только парочку мелких, и в них пускают только по документам. Не в корпуса, в корпуса давно по документам - на территорию. Совсем альма-матерь рехнулась - во-первых, кому она нафиг нужна, во-вторых, там и среди студентов уродов хватает, при таких-то количествах.

... ну вот, мне из принципа захотелось пойти и погулять там на территории.

Компьютер ночью слетел. Утром починили. Но спать хочется ужасно. Этим я, возможно, сейчас и займусь - благо свежую серию Criminal Minds посмотрела, а чего еще посмотреть - пока не решила. "Рождественский коттедж" таки досматривать лень.

@темы: Criminal Minds, мелочи жизни, город, кино-таки будет

---

Продолжаю читать "Король былого и грядущего" и думаю, что король Пеллинор, пожалуй, нашел бы общий язык с этим вудхаусовским персонажем... всегда забываю, как его зовут. Ну, у которого была свинья. Настоящие английские джентльмены.

@темы: книги