sugar and spice and everything nice
Жил-был человек по имени Альтер Кацизне. Он был писатель, и еще фотограф. Он был еврей, и часто фотографировал тоже евреев - польских евреев двадцатых-тридцатых годов двадцатого века, мир, которого больше нет.
Он пытался спастись от нацистов и поехал на восток, но его убили во время погрома в Тернополе в сорок первом. Весь его фотоархив сгорел, но осталось некоторое количество фотографий, опубликованных в двадцатых годах в Америке.
Жил еще другой человек по имени Имре Кински. Он тоже был фотограф и еврей, но снимать он больше всего любил свой родной город - Будапешт.
Он пытался спастись от нацистов и крестил всю свою семью, но когда нацистскому офицеру предъявили охранное письмо от папского нунция, он его просто порвал. Кински погиб в сорок пятом на пути в Заксенхаузен. Жена и дочь в будапештском гетто сумели сохранить чемоданчик с негативами.
... сколько ни читаю про вторую мировую, так и не могу привыкнуть. Столько уничтожения. Столько смертей. Столько того, что уже никогда не вернуть.
Он пытался спастись от нацистов и поехал на восток, но его убили во время погрома в Тернополе в сорок первом. Весь его фотоархив сгорел, но осталось некоторое количество фотографий, опубликованных в двадцатых годах в Америке.
Жил еще другой человек по имени Имре Кински. Он тоже был фотограф и еврей, но снимать он больше всего любил свой родной город - Будапешт.
Он пытался спастись от нацистов и крестил всю свою семью, но когда нацистскому офицеру предъявили охранное письмо от папского нунция, он его просто порвал. Кински погиб в сорок пятом на пути в Заксенхаузен. Жена и дочь в будапештском гетто сумели сохранить чемоданчик с негативами.
... сколько ни читаю про вторую мировую, так и не могу привыкнуть. Столько уничтожения. Столько смертей. Столько того, что уже никогда не вернуть.