Еще немножко деанона с ФБ

[Таэлле]

Название: Мирей
Размер: драббл, 570 слов
Пейринг/Персонажи: Широки Мирей и другие
Категория: Фемслэш
Жанр: Ангст, романтика
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: «Я… я так не хочу в другую труппу»
Примечание/предупреждения: RPF(S)

Она сидит в уголке гардеробной, подтянув колени к груди, уткнувшись в них лицом – и не узнать бы, кто это, если только не помнить точно, у кого такая желтая с белой каймой репетиционная юбка, у кого так выбивается прядка из пучка волос.
– Мирей!
Не поднимает голову. Сумку на скамью в углу, и сесть рядом, поближе.
– Мирей, что случилось? Ты себе что-то повредила? – И не вспомнить, чтобы она запиналась или спотыкалась на репетиции, но все мы хоть раз да прятали мелкие болячки, чтоб не терять репетиционного времени. – Тебе помочь?
– Нет. – Тихо-тихо, но слышно же, что она плакала, ну или хочет заплакать. – Нет, все в порядке, извини…
– Да где же в порядке? Мирей, ну ты чего, а? – Взять за плечи и слегка повернуть к себе. Черт, ведь расплачется сейчас, вон как лицо сморщила.
– Я… я так не хочу в другую труппу. – Какая у нее извиняющаяся улыбка. – Глупо, да? Я знаю, дирекция все не просто так делает, но я просто не хочуууу… – Чуть всхлипнула, но не заплакала. – И боюсь. Ну просто… как я там?
И что тут сказать, если и правда – невозможно представить, как это без родной Звезды? Вроде все труппы одинаковые, но не одинаковые же! Только Мирей это не утешит – что ей сказать, «я бы тоже боялась»? А толку?
– Все будет хорошо, вот увидишь. Одноклассницы помогут, ты быстро привыкнешь… У тебя же есть в Цветке подруги, я знаю.
Мирей послушно кивнула.
– Есть… Только это все равно не то же самое. – Почти умоляющий взгляд, но такой настойчивый при этом, глаза в глаза. – Я не хочу без вас…
А слышится – «без тебя», и невозможно удержаться и не коснуться легонько ее щеки. Мирей вздыхает, ее лицо совсем близко, так и тянет наклониться еще ближе, и это же не сцена, не нужно прикрываться ладонью и гадать, что будет, если сделать все взаправду, и на лице ее сейчас нет грима… Мирей…
И даже приоткрывшаяся дверь и приближающийся стук каблучков заставляет всего лишь отодвинуться, да, но не отпустить ее. И на лице Мирей нет испуга, только озадаченность, как будто ее только что разбудили и она не совсем понимает, где находится.
Юмесаки-сан, топ-мусумэяку Звезды, останавливается совсем рядом, приседает на корточки – черт, надо было встать, конечно, но думать о таких вещах очень сложно, когда Мирей совсем рядом, и так хочется запомнить ощущение, оставшееся на губах.
– Извините… Мы… Я… – Надо же что-то сказать: Юмесаки-сан молчит, а Мирей младшая, нельзя сваливать ответственность на нее. Только что тут скажешь…
– Юмесаки-сан, – внезапно говорит Мирей, – а как это, когда приходится уходить из родной труппы?
И правда – Юмесаки-сан же к нам перевели в свое время. Хороший вопрос, это ее отвлечет от… Да отвлечешь тут, как же. И потом, Мирей правда хочет знать. И главное, пусть Юмесаки-сан скажет уже хоть что-нибудь.
– Очень страшно, – произносит Юмесаки-сан негромко и очень серьезно. – Кажется, что вся твоя жизнь ломается. Невозможно представить, что будет дальше. Как будто все заканчивается.
Внезапно трудно понять, кто это сейчас судорожно вздохнул – Мирей?
– Ты справишься, – говорит Юмесаки-сан. – Все и правда заканчивается – но и начинается тоже. Помни об этом, Мирей: все только начинается.
Она поднимается на ноги и идет к двери – и перед тем, как выйти, поворачивается к нам и улыбается.
– Ох, я все равно боюсь, – говорит Мирей, когда дверь закрывается. – Но может, когда-нибудь я смогу стать такой, как Юмесаки-сан…
– Станешь, – отвечаю я и притягиваю ее поближе, потому что не могу удержаться, и потому что внезапно ужасно боюсь ее потерять в этом ее новом будущем. – Обязательно станешь. И… сегодня мы с тобой… это тоже только начинается, правда?
Мирей улыбается.


И очень пафосный юбилейный кроссовер)))

Название: Сто лет
Размер: Мини, 1546 слов
Пейринг/Персонажи: ОЖП и забредший в гости персонаж другого канона.
Категория: Джен
Жанр: Драма
Рейтинг: G
Краткое содержание: Сто лет спустя театр Такарадзука повторяет свой первый спектакль… но кто-то из тех, кто сегодня в зале, видел обе версии.
Примечание/предупреждения: кроссовер с сериалом «Горец»


У первогодок интервью для «Графа» брали редко, так что прихода журналистки ждали с нетерпением.

– Она старшеклассница из Звезды!
– Да нет, она отставница!
– Что ты болтаешь, это настоящая писательница! Она напишет про наш класс целую книжку! – Но это уже было чересчур, и автора последней версии быстро обхохотали.
– Мити-тян, а ты чего молчишь? Что ты думаешь?
– Я думаю, – сказала Митико, – что она нас уже ждет, пока вы тут скандалите. Что стоите? – Она решительно вышла в коридор.

Впрочем, в кабинет, где их ждала журналистка из «Графа» (отставница, лет пятнадцать назад довольно заметная отокояку на комические роли), Митико первой заходить не стала – пропустила старосту выпуска, а потом, на всякий случай, еще человек пять.

– Я жду танца в линию, конечно! – деловито сказала староста Кана-тян в ответ на вопрос журналистки. – Мы так долго его разучивали в этом году, что обязательно справимся.
– А я – японских танцев, такая красота!
– А я – поклонов!
– А ты – Мити-тян, да? Чего в праздновании столетия театра ты ждешь больше всего? – журналистка смотрела на нее с улыбкой человека, повидавшего на своем веку множество таких первогодок.
– А я жду «Домбрако», – тихо ответила Митико.
– Оо, да, – согласилась журналистка. – Это должно быть интересно – возрожденный первый спектакль Такаразуки, сто лет спустя… Или ты просто любишь сказки?
– Я люблю эту сказку.

* * *
Митико открыла глаза. Все тело ныло, и крик Ханако все еще звучал у нее в ушах.

Автомобиль. Тот автомобиль, внезапно выехавший из-за угла. Как глупо: четвертый год совсем рядом с Осакой, и так и не привыкла к тому, что они тут повсюду, и такие быстрые. Если она что-нибудь сломала и не сможет танцевать… Они как раз гуляли вдоль заманчивых витрин осакских магазинов и обсуждали новый спектакль, и как Митико повезло – ей доверили играть с Таэко-сан. Митико и Ханако обе восхищались Таэко-сан с тех пор, как увидели ее в «Домбрако» в роли Момотаро. Наверное, они плохо смотрели по сторонам от волнения. Ужасно глупо… И как там Ханако?

Митико осторожно села на постели, машинально поправляя юката. Вроде цела… Это наверняка больница, но может, ее отсюда быстро выпустят, раз она цела и невредима? Наверное, синяков только наставила, сходит в онсен, и все пройдет.

В дверь заглянули, мимолетно, но, увидев, что она сидит, заглянувшая женщина в крахмальном чепце медсестры вошла в комнату.
– Ох, милая, куда же ты встаешь, тебе лежать еще и лежать! Никто и не думал поначалу, что ты очнешься…

В голосе у нее чувствовалась настоящая тревога; Митико это почему-то было приятно, хотя если за ее здоровье беспокоились, могли и не захотеть отпустить. Она принялась осторожно убеждать свою собеседницу, что с ней все в порядке – что она может и сидеть, и поворачиваться, и руки поднимать… Кажется, подействовало, хотя встать ей, правда, все равно не дали.

Потом к ней впустили ненадолго зареванную Ханако – «Я думала, ты умерла! Тебя подбросило и швырнуло и ты упала как неживая!»
Потом ее осмотрел почтенный доктор и с явным удивлением признал практически здоровой, пообещав завтра отпустить обратно в Такарадзуку.
Потом ее накормили – сытно! Она никогда не думала, что в больницах так хорошо кормят.

Потом медсестра, в очередной раз поинтересовавшись, действительно ли она хорошо себя чувствует – «Точно-точно? Не стоит перенапрягаться, дорогая» – сказала, что в коридоре ждет иностранный господин, который любезно привез ее в больницу («Нет-нет, дорогая, сбил тебя не он, та машина сразу уехала, ужас, что творится!»), и если Митико-тян не против, он хотел бы ее повидать…
Митико была не против, только попросила медсестру помочь ей причесаться поаккуратнее.

И только потом она почувствовала в голове странный гул: наверное, просто устала, она же не пострадала. Сейчас поблагодарит этого человека и поспит немножко. И все пройдет.
Иностранный господин был очень большой и, как показалось Митико, добрый на вид. Она начала благодарить его и внезапно сбилась, усомнившись, понимает ли он по-японски, но он ответил ей вполне понятно и любезно, сказал, что рад был помочь, и что хотел с ней поговорить.

Она не знала, о чем еще с ним говорить, но, конечно, сказала, что разумеется, она готова…
– Скажите, Митико-сан, – сказал он, усаживаясь на слишком маленькую для него табуретку, – у вас ведь перестало гудеть в голове, когда я зашел в комнату?
– Д-да, – ответила Митико, только сейчас заметив, что действительно перестало, а потом поняла, насколько странный был вопрос, и уставилась на него во все глаза, как маленькая.

Иностранный господин серьезно кивнул, словно экзаменатор, услышавший правильный ответ.
– То, что я вам расскажу, может показаться странным, но прошу, сначала дослушайте меня… Митико-сан, вы сегодня умерли. Тот автомобиль сбил вас насмерть.
Сердце глухо ухнуло.
– Но… я же не призрак, – слабо сказала Митико. Она, конечно, любила сказки и легенды, и даже страшные истории, но… Ах да, он просил его дослушать. Возможно, все это значит что-то другое. – Простите, пожалуйста, – она склонила голову, – я больше не буду вас перебивать.
– Нет, вы не призрак. Вы умерли и снова ожили, потому что вы по природе своей бессмертны, как и я. Теперь вы не будете стареть, болеть, на вас будут заживать любые раны. Вам понадобится научиться защищать себя, но в остальном… – Он замолк, словно смутился, и посмотрел на нее как-то осторожно, наверное, ждал, что она опять его перебьет. Митико не перебивала. Она смотрела на него, и слова его звучали у нее в голове историей, рассказанной сказителем. – Ваша жизнь теперь изменится, Митико-сан, хотя вам сложно пока это осознать. Вот, смотрите, я докажу вам, что я не шутил.

Он достал нож и внезапно довольно глубоко резанул собственную руку. Митико охнула, увидев кровь. Неужели и вправду сумасшедший? Кто их знает…
– Зачем вы… – начала она и посмотрела ему в лицо. Очень сложно было поверить, что он сумасшедший.
– Посмотрите, – сказал он, поднося раненую руку поближе к ней.
Митико заставила себя не податься назад и посмотрела.
Рана искрилась. Искрилась и затягивалась у нее на глазах, оставляя только след стремительно засыхающей крови.
Она потянулась потрогать место разреза мгновенно и инстинктивно, не успев задуматься о том, как неприлично себя ведет.

Раны не было.
– Это… фокус? – пролепетала она. На самом деле она хотела спросить «Вы демон?», но это было как-то невежливо.
– Нет.

Она судорожно вздохнула, вынула у него из рук нож и одним движением, чтоб не успеть испугаться, резанула себя по руке.
Кажется, Митико даже ничего не почувствовала, глядя на выступившую кровь. А потом вдоль пореза заплясала крошечная голубая искорка, и на глазах у Митико ранка начала затягиваться.
Она молчала, и добросердечный иностранный господин молчал вместе с ней.

Я не демон, думала Митико. Значит, и он тоже. Значит… Значит…
Ваша жизнь теперь изменится, сказал он. Наверное, и правда изменится – неважно, демон она или нет.
– И что теперь? – растерянно поинтересовалась Митико. – Я не хочу уходить из театра. Пожалуйста, можно я не буду уходить из театра?
Как глупо и по-детски, да. Она только что умерла – хотя разум пока отказывался принять это – а все, что ее волнует – это не уходить из театра. Но она так отчаянно туда хотела, так долго уговаривала отца позволить ей поехать в чужой и далекий Кансай…

– Можно, – улыбнулся иностранный господин. Кажется, он ничуть на нее не сердился. – Вообще-то театр для тебя пока что самое безопасное место. Просто не ходи никуда без подруг – лучше нескольких, – а все остальное я устрою. Ни о чем не беспокойся.

Почему-то она сразу ему поверила… Много лет спустя, вспоминая тот день, Митико осознала, что когда твой мир переворачивается вверх ногами, поверить человеку, который единственный знает, что происходит, очень просто и естественно. Что многих эта простая и естественная вера приводит к беде… Но не ее.

Три дня спустя, во время репетиции, ее вызвал в коридор заместитель директора.
– Митико-тян, идем скорее! – он был явно взволнован. – Такая честь! Специально для тебя нашли инструктора по европейскому фехтованию! Сам Кобаяси-сенсей все устроил!
Идя за ним, она уже знала, кого увидит – еще до того, как ощутила знакомый гул в голове.

Она вошла в небольшой тренировочный зал и поклонилась ждавшему ее учителю.
– Здравствуйте, Дункан-сан.

* * *
Митико знала, что рискует – не сильно, разве что охотник с долгой памятью вздумает искать ее здесь; а так – просто будет казаться странной, подозрительной, неуместной. В конце концов, что она знает о том, как общаются между собой современные подростки? Так легко себя выдать…

Скорее всего, ничего и не получится – она уже пробовала поступать однажды, в шестидесятых, и ничего не вышло, конкурс был уже слишком велик. Она вернулась тогда через пару лет и устроилась костюмершей: хорошие были деньки, а еще именно с той поры она неплохо научилась создавать для себя наряды, в которые удобно прятать оружие.

Но она все равно попробовала. Проучилась год в средней школе, создав себе биографию дочери работавшего за рубежом бизнесмена. Оформила документы на семнадцать, а не восемнадцать лет, чтобы оставить себе возможность попробовать второй раз.

Она не ждала, что у нее получится, но все же – получилось.
Митико стояла у кулисы вместе с другими хористками-младшекурсницами и сто лет спустя снова смотрела, как Момотаро сражается с демоном. Как тогда, когда детская сказка, сыгранная такими же девочками, как она, заставила ее всей душой захотеть на сцену. Совсем как тогда – пусть взрослые красивые женщины, сегодняшние звезды, не очень-то были похожи на круглолицых подростков, ставших ее подругами и сестрами.
Совсем как тогда, и даже лучше, потому что она, Огава Митико, сказочное существо не хуже Момотаро, чувствовала себя не просто частью хрупкой сценической магии – а ее опорой. Митико вдруг поняла: правильно, что она вернулась. Кто-то должен всегда беречь этот театр. Кто-то, кто останется рядом. Кто был здесь с самого начала. Хранитель.

Стоявшая рядом однокурсница дернула ее за рукав.
– Ты чего вдруг размечталась? Через три реплики вступаем!
Глупая я старая женщина, усмехнулась про себя Митико. И правда размечталась же. Впрочем, это неважно.
«Сумире но хана саку коро…» – начала солистка, а вслед за ней вступил хор.

@темы: писанина, цветочек лиловый