Я долго собиралась рассказать про поездку в Нюрнберг, но лучше поздно, чем никогда.

Когда я туда ехала, я знала, что Нюрнберг средневековый город с богатой историей – потому и ехала, – но лучше всего помнила про связь Нюрнберга с нацизмом, от партийных съездов национал-социалистов до Нюрнбергского процесса (связанные с этой темой места в городе есть, но я туда не ходила – в три дня все вместить невозможно). А вот чего я не знала – так это того, что в конце войны город был сильно разрушен бомбежками, мне, наоборот, казалось, что его выбрали для процесса именно потому, что он почти не пострадал.

К поездке я в смысле информации не готовилась, потому что предпочитаю все узнавать на месте – глянула только на список музеев и выбрала три музея на три дня в качестве опорных точек. В музеи я и правда сходила (музей германской культуры, Фембо-хаус (музей истории города) и железнодорожный музей, да еще на месте добавила в свой список дом Дюрера), но самым интересным было не это.
Впрочем, музей германской культуры в какой-то мере задал тон всей поездке. читать дальшеВ него я пошла сразу после приезда, только добравшись из аэропорта в старый город – музей оказался в двух шагах от моей гостиницы. В музее этом, как я понимаю, есть все. От древней истории до достижений техники. Но пытаться посмотреть все – дело бесполезное (хотя, конечно, где-то во мне звучит голосок, требующий попытаться, а то другого шанса не будет), поэтому, посмотрев остатки старинного монастыря, встроенные в музей, и комоды семнадцатого века, я пошла в залы живописи ренессанса.

И тут мне стало очевидно, что эти три дня у меня будут преимущественно про шестнадцатый век – время наивысшего расцвета имперского города Нюрнберга. И особенно про церкви – потому что ярче всего этот расцвет выразился в религиозном искусстве.
Церквей в старом Нюрнберге, кажется, семь (или восемь?). Я была в пяти. Две из них католические, остальные лютеранские, но особой разницы не чувствуется: Нюрнберг принял протестантизм очень рано, но при этом граждане поговорили и решили, что произведения искусства в католических церквях они уничтожать, пожалуй, не будут (как потом делали во время Реформации во множестве церквей Европы) – им и так нравится.

Самые главные, по моим ощущениям, церкви-конкуренты – это св. Себальда и св. Лаврентия, две основные приходские церкви. Друг от друга их отделяет река Пегниц. Себальд – местный нюрнбергский святой, отшельник одиннадцатого века. В церкви св. Себальда стоит его гробница – и сообщается, что в ней действительно есть кости, и судя по анализу, они действительно принадлежат человеку, жившему около 1000 года н.э. Эта церковь старше – она стоит недалеко от замка, там, откуда начинался город. В этом районе улицы кривые – они появлялись «как получится».

А потом за рекой появился новый район, с прямыми правильными улицами и церковью св. Лаврентия. Оба района росли и развивались и постепенно дотянулись друг до друга. Там, где они встретились, так естественно было устроить главную рыночную площадь с кирхой… Одна проблема – именно там уже давно жили нюрнбергские евреи и стояла синагога.

Дальше все немного предсказуемо. Император дал разрешение на постройку церкви, в котором ни словом не упоминалось, что место уже занято. Потом случился погром, и место стало свободно. Пишут еще, что погром случился после подавления мятежа нюрнбергских ремесленников, и в него выплеснулся накопившийся гнев. Может быть, и так – с погромами так часто бывает… Церковь, которую там построили, посвятили Деве Марии. В девятнадцатом веке ее выкупили католики. Теперь в алтарной части на полу звезда Давида – в память о той синагоге. Это третья церковь Нюрнберга, в которой я была.

Четвертая – св. Иакова, однонефная, недалеко от моей гостиницы. На всех ее брошюрках рисунок раковины, а в вестибюле в витрине посохи паломников: это часть пути Святого Иакова. На площади у церкви в брусчатке выложен крест – на каждом камне имя. Сбоку камень-пояснение – крест сделан в память умерших от СПИДа. Внутри церкви на стене доска увешана исписанными клейкими листочками – кажется, обращения к богу. На одном листочке текст написан арабской вязью.

Пятая – св. Клары, тоже католическая. Интерьер выглядит совсем просто, но скульптуры старинные (а снаружи у входа современная скульптура Иова). Церкви сильно пострадали в войну от бомбежек, но внутреннее убранство сберегли. В Нюрнберге были очень глубокие подвалы – благодаря им от бомбежек погибло относительно немного людей. Городские архитекторы начали планировать, как их переделать в бомбоубежища, еще в начале войны – а один подвал, самый глубокий, специально подготовили для хранения произведений искусства. Туда снесли сокровища нюрнбергских церквей, и не только их. Сейчас этот подвал открыт для посещения, но я там не была.

Именно туда, кстати, вывезли из Кракова знаменитый алтарь из Марьяцкого костела. В Кракове называют автора алтаря Вит Сквош – а в Нюрнберге Фейт Штосс. В церкви св. Лаврентия есть его работа – «Благовещение», замечательно тонкая и изящная. Уезжая из Мюнхена, я рассказала о ней везшему меня таксисту-поляку, и мы с ним задумались – немец или поляк был этот скульптор. Пришли к выводу, что на тот момент все распределялось по-другому, и вообще неважно – но теперь смотрю, кажется, все-таки немец. Во всяком случае, родился он в Германии, а работал и умер в Нюрнберге. Наверное, потому-то бургомистр Нюрнберга так и хотел заполучить краковский алтарь. Обещал сберечь – мол, бункер есть специальный. Ничего не могу сказать – и правда сберегли.

Нюрнберг и его сокровища – это вообще, по-моему, сложная история. Нюрнберг – это ведь город Альбрехта Дюрера, там он жил и работал, но работ его в городе осталось не так уж много. Часть пришлось продать, часть позаимствовал, например, император, которому никак нельзя было отказать. Поэтому в доме-музее Дюрера есть зал копий: вполне официальных копий, между прочим. В 1928 году в Нюрнберге прошла крупнейшая на тот момент выставка работ Дюрера к четырехсотлетию со дня его смерти, свезли картины из самых разных стран, и город Нюрнберг направил на выставку своих художников – скопируйте, мол, то, что не наше, чтоб хоть так осталось в городе (от Дюрера вообще мало что осталось – дом-музей есть, но экспонаты в нем расскажут больше о культе Дюрера за почти уже пять столетий, чем о его жизни. Что, конечно, тоже интересная тема – но другая).

Такой вот город. Дюрер, Вит Сквош (кажется, так у меня на язык лучше ложится), Пехельбель – он служил органистом в церкви Св. Себальда. В честь реки Пегниц назван «Пегницкий цветочный орден» – литературное общество посвященное возрождению немецкого языка, членом которого был Шиллер. Высокая готика, глубокие погреба, нацистские съезды и бомбежки. Я смотрела на фотографии разрушений в церквях Нюрнберга, вспоминала уничтоженную Варшаву сорок пятого года и искала – есть ли в мне ощущение «Так им и надо»? Нету. Просто жалко и противно от мысли о том, какие разрушения способны производить люди. Хорошо, что их восстановили – и Нюрнберг, и Варшаву. История продолжается.

И фотографии:

смотреть дальше

Смотрите также