В подростковом возрасте я любила Цветаеву (и еще я писала стихи. Иногда. Не будем о грустном). Молодую Цветаеву; и читала-перечитывала мемуары ее сестры.
Потом я выросла. Как ни странно, как привела меня к Цветаевой проза (вышеупомянутые мемуары), так и оттолкнула во многом проза – ее письма. Мне от них стало как-то резко не по себе. Когда человек регулярно наизнанку выворачивается, меня это не радует.
Сейчас у меня любимый поэт, пожалуй, Оден. И Бродский – ну, они во многом похожи (и лучший перевод Одена на русский, который мне попадался, принадлежит Бродскому. Что неудивительно). Меня завораживает этот ритм, вязкий и величественный. Не парусники на Адриатике, а «Волгобалты» на Неве. И самое любимое Бродского – «Я родился и вырос в балтийских болотах, подле…» Не буду дальше, я и не помню до конца наизусть, как ни странно. У меня вообще плохая память на стихи. А, и еще из Бродского – совершенно гениальная строчка «… и кричат по-английски «Зима! Зима!».
А если про отдельные стихотворения, а не целиком любимых поэтов – у Набокова есть такое, «С серого севера вот пришли эти снимки».
Да. Так вот. Еще – Пастернак. Поздний, преимущественно (поди пойми, после сказанного выше о ритме). Единственные стихи, которые никогда не сложно было запомнить, «Когда б я знал, что так бывает…», потому что они катятся колесом, неумолимо и неостановимо, пока стихотворение не развернется до конца. И сладчайшая, на мой вкус, строчка во всей русской поэзии – «Дни проходят, и годы проходят, и тысячи, тысячи лет». Этот сбой в середине. (Да, я люблю стихи на звук, люблю их повторять про себя. Вслух я плоховато читаю, дыхалка давно сбита, и я люблю читать глухо, чтоб давать музыке стихов говорить самой за себя. И потом, вслух читают кому-то, а ненормальных, которые любят, чтоб им читали вслух стихи – мало).
На всякий случай про классиков – я не знаю, люблю я Пушкина или нет. Это из разряда «красива ли твоя мама». Пушкин просто есть. А у Лермонтова я больше люблю прозу. Эти отрывки вокруг «Героя нашего времени».
А возвращаясь к Одену, которого почти никто, кроме Бродского, не может переводить правильно. Когда-то я очень любила сонеты Шекспира в переводе Маршака, а самого Шекспира почти не могла читать. Маршак хороший переводчик, очень хороший, но… Это другие стихи. И сейчас я практически не могу читать Шекспира в переводе. Я вообще не уверена, можно ли переводить поэзию, за редчайшими исключениями. А Шекспир великий поэт: в этом, кстати, проблема русскоязычных шекспировских постановок. Англичан этому учат, кажется, а наши не могут читать шекспировские монологи, не чувствуют поэзию, они пьесу играют – и все. Просто пьесу. А Шекспир, повторюсь, великий поэт.
Ну так вот, без перевода: Оден. Фрост (иногда с переводом). Шекспир. Всякое отдельное, что бывает в дайри по тэгу «Поэтическое настроение». И кое-какие испанцы: я профессионально не люблю испанцев, у меня на это диплом есть, и почти единственное, что я люблю – это поэты поколения 98 года. Особенно Мачадо. Как минимум две штуки их.
… люблю ли я Лорку, вопрос сложный. Он очень хороший поэт – и у меня на него очень сильно замылено восприятие. Самые распространенные вещи, типа цветаевских переводов, я до сих пор воспринимать не могу. Так что на Лорку я совершаю набеги. Хотя «Сомнамбулический романс» меня завораживает.
Да, и я довольно сложно усваиваю новые для себя стихи, если они не вписываются в те стили, которые я уже знаю и люблю. Скорее всего, я прочту и решу, что ничего не мешает, но ничего и не цепляет.