[AnotherLady]

Автор я.
Лошадь не моя.
Нет, серьезно, рабство давно запретили и вообще эти прекрасные люди мне не по средствам. Считайте это дисклеймером.
Фэндом: намек на артистов австро-немецких мюзиклов.
Рейтинг: какой еще рейтинг, вы издеваетесь?

читать необязательно, и вообще я очень извиняюсь

В воздухе отчетливо пахло грозой.

Строго говоря, грозой в воздухе пахнуть никак не могло - погода на улице была обычная, приятный пасмурно-теплый денек, а уж в коридорах театра грозе и вовсе делать было нечего.

Но - пахло.

Из-за двери лучшей и удобнейшей гримерки.

Внутри, в гримерке, что-то звякнуло; пробегавший мимо ассистент костюмера подпрыгнул. Где-то на другой стороне сцены напрягся осветитель. У виолончелиста оркестра лопнула струна. Звяканье из гримерки до них донестись не могло, а вот запах грозы...

День выдался довольно неудачный сам по себе, но если учесть вечерний сборный концерт, многочисленные мелкие неприятности грозили превратиться в лавину... Ах, черт, опять о грозе. Никто в театре о грозе думать не хотел: но днем по служебной парковке театра в самый неподходящий момент гоняло ветерком забытую кем-то пустую бутылку лимонада, потом в гримерках — хорошо еще, только в гримерках — на несколько минут погасло электричество, а костюмерный цех лихорадочно отчищал подолы двух белых платьев, которые кто-то умудрился забрызгать со вчерашнего дня.

Гроза становилась все ближе.

Дверь гримерки открылась; стройная темноволосая женщина, не глядя ни на кого, кто попадался ей в коридорах, стремительно прошествовала в направлении костюмерного цеха.

Все, кто попадался ей на глаза, впрочем, не то что не глядели на нее - они очень старались сделать вид, что вовсе ей не попадались. И вообще их тут не было.

И когда дверь костюмерного цеха захлопнулась, вокруг точно никого не было. Никто не слышал, как звезда и гордость немецкоязычного (и не только) музыкального театра необычайно ласково поздоровалась с костюмерами, а уж подходить к двери и пытаться расслышать продолжение беседы дураков точно не было.

Не-дураки собрались на лестничной площадке.

"Что-то надо делать", - нервно сказал ассистент режиссера.

Все оглянулись на тех немногих артистов, кто не только уже добрался до театра, но и рискнул выбраться покурить с техническим персоналом.

На пару минут воцарилось молчание.

"Ладно", задумчиво сказал высокий брюнет у подоконника. "У меня есть одна идея... Давайте-ка разойдемся."


Когда звезда, гордость и далее по списку возвращалась к себе в гримерку, в коридорах не было совсем уж никого. А она ведь даже не хлопнула дверью. Ни одной.


За не-захлопнутой дверью коридоры слегка ожили. Грозы все еще не было; кругом воцарилась чуткая тишина.

В гримерке зазвонил телефон.

"... ой, привет," донесся из-за двери веселый голос звезды. Младший электрик дернулся; он в театре работал недавно. Гример успокаивающе махнул ему рукой. "Да нет, все в порядке," - услышали они. "Ну ты же знаешь, обычные концертные...". Звезда расхохоталась. Звездой она была не зря: примерно половина технического персонала, отнюдь не слонявшегося по коридорам возле ее гримерки, начала тихонько улыбаться - не переставая при этом двигаться бесшумно и общаться исключительно жестами.

"Ой, да что ты в самом деле... Я помню! Помню, серьезно. Никого я не убью, я же обещала. Мне еще с ними концерт петь."

Тишина в коридоре сменила градус накала.

"Да-да. Непременно. Спасибо. Тогда завтра...? Хорошо. Слушай... а кто тебе сейчас звонил?"

Метров на триста вокруг гримерки все перестали дышать.

"Да? Ну если пожелать удачи... Ладно-ладно, допустим. Можешь пожелать еще раз, нам тут удача пригодится."

Звезда засмеялась.

В коридорах театра стала проявляться жизнь.

К театру подъезжали первые зрители.