Статья Урсулы Ле Гуин

[AnotherLady]

И снова о правдоподобии

Что было, а чего не бывает

Урсула К. Ле Гуин

(Оригинал на сайте Ле Гуин, перевод мой)



В художественной литературе рассказ ведется не о том, что случилось на самом деле. Художественной литературы на самом деле не случалось. Что было на самом деле, для нее не имеет значения, и ни история, ни факты не могут ее подтвердить или опровергнуть. «Я это видел своими глазами» или «Со мной так и случилось» — это слова, которыми можно подтвердить мемуары или журнальную статью, но к художественной литературе они отношения не имеют.

Художественную литературу подтверждает правдоподобие, которое она создает для себя сама, прежде всего путем точного и честного наблюдения создаваемого мира. Конечно, этот создаваемый мир более или менее связан с реальным миром фактов вне книги и опирается на него. Большая часть современной художественной литературы не противоречит фактам; романы обычно отличаются особой живостью деталей (и поэтому они очень полезны историкам — например, точные и честные социальные наблюдения над миром семей среднего класса в романах Джейн Остен). Такое точное соответствие реального мира и мира художественного произведения является определяющей характеристикой реализма. Для литературы в целом оно определяющей характеристикой совсем не является.

Художественная литература — это то, чего не было, но литература реализма притворяется, что это все-таки было. Реализм использует действительность и историю, помещая выдуманных персонажей среди настоящих людей и мест — несуществующий князь Андрей в историческом Бородинском сражении, выдуманный Гек на настоящей реке. Он поддерживает свое притворство, рассказывая истории, которые могли бы случиться с людьми, которые могли бы существовать. Гек и Джим, или Андрей и Наташа, правдоподобны — они соответствуют читательским ожиданиям того, каковы сейчас или в прошлом настоящие люди и настоящая жизнь. Правдоподобие, основанное на точном и честном наблюдении и восприятии реальности — это основное средство, с помощью которого реалистическое произведение убеждает и читателя тоже охотно притворяться, что все это рассказ о реальных событиях. Научная фантастика — ответвление реализма. Иногда научная фантастика изобретает прошлое: в «Человеке в высоком замке» Филипа Дика Германия и Япония победили во Второй мировой войне. Здесь литература намеренно и откровенно противоречит истории (обычно реалистические художественные произведения делают это только украдкой, смазывая детали).

Большая часть научной фантастики притворяется, что будущее — это настоящее или прошлое, а потом рассказывает, что в нем случилось. Почему? Да потому, что «будущее» — это чистая страница, и воображение может написать на ней все, что угодно, либо распространяя на него современные направления развития, либо нет. За исключением сатирического направления, научная фантастика обычно стремится избегать собственно настоящего времени. Рассказ о непосредственно современном мире читается с высокими ожиданиями соответствия фактам, и явное противоречие этим фактам, если оно не несет в себе сатиру, читатель воспринимает как чепуху.

В общем, научная фантастика действует так же, как литература реализма — соответствует общепринятым ожиданиям по поводу того, как обычно ведут себя люди, и либо избегает событий, которые покажутся читателю неправдоподобными, либо правдоподобно их объясняет. И реализм, и научная фантастика используют в художественном произведении правдоподобие, чтобы добиться согласия читателя с выдумкой в нем же.

Часто говорят, что научная фантастика — это современная мифология. В случае отдельных творений научной фантастики, наделенных силой архетипа, это утверждение становится доказуемым, но в общем и целом оно кажется мне бессмысленным. Миф, легенда и народная сказка предшествуют современной художественной литературе, а не являются ее формами. Писатели могут сознательно или бессознательно использовать элементы мифа и легенды, но мы не пишем мифов. Ближе всего мы подходим к этому в фэнтези.

Выдуманность фэнтези куда более откровенна, чем у реализма или научной фантастики. Она заключает с читателем совсем другой договор. Здесь нет соглашения притвориться, что рассказанные события случились, могли случиться или могут когда-нибудь случиться. Ее изобретения радикальны. С информированного согласия читателя фэнтези намеренно нарушает правдоподобие в смысле соответствия миру за пределами истории. Только в менее важных отношениях используются реалистические детали, чтобы «заземлить» историю и не перегрузить читателя невероятным. Поведение человеческих персонажей в фэнтези обычно соответствует обычным ожиданиям, но сами персонажи могут не быть людьми или могут вступать в неожиданные отношения с нечеловеческими персонажами. Правдоподобие в фэнтези — это согласованность истории, ее постоянное соотнесение с самой собой.

Изобретение должно не противоречить самому себе. «Вторичное творение», как называл его Толкиен, должно быть цельным и последовательным. Власть воображения и внутренняя согласованность — главные способы, которыми фэнтези достигает своей цели, а именно охотного участия читателя в неприкрытой выдумке.

Фэнтези — это бесстыдное сочинительство. Некоторые считают, что грешно сочинять то, о чем не подумал бог. Другие находят ее напрасной тратой времени. Но для третьих фэнтези — это проявление, возможно, самого божественного нашего дара, и уж точно самого человеческого — воображения.