Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Влезать-не влезать... Высказываться-не высказываться... Не влезай - убьет. Никому не интересно мое мнение по всем жгучим вопросам современности. И всяко утро вечера мудренее.

@настроение: завтра сотру

---

Анкета по Бличу

Старая, да, но перед Хэйянкой было не до того.







О себе:

1. Ник в "Bleach": нет

2. Пишешь ли ты фанфики: да

3. Рисуешь фанарт: нет

4. Читаешь слишком много фиков: как ни странно, довольно мало.

5. И пишешь отзывы: иногда



О галактике:

6. Любишь мангу: меньше, чем аниме

7. Ну а аниме: а то.

8. Что, и филлеры: зависит от процентного соотношения шинигами и баунтов в серии.

9. А мюзиклы: видела первый; забавно.

10. А фильмы: овашки в смысле? Видела вторую; кое какие моменты запали в душу.

11. Музыка в "Bleach": хорошая



О персонажах:

12. Любимый житель Каракуры: Ичиго

13. Любимый капитан: Кучики-тайчо, конечно!

14. Любимый лейтенант: хмм. Пусть будет Исане.

15. Любимый вайзард: нету

16. Любимый аранкар: Улькиорра, пожалуй

17. Любимый парень: в каком смысле? Если в персонажном, так все еще Кучики-тайчо.

18. Любимая девушка: Рукия, наверное.

19. Самый-самый: Кучики-тайчо



О парочках:

20. Любимая пара: Бьякуя/Ренджи

21. Другие любимые пейринги: Укитаке/Кераку, Бьякуя/кто угодно, кроме Рукии и малолеток, Урахара/Йоруичи

22. Самые интересные пейринги: с Бьякуей

23. Нелюбимые пейринги: с Майюри

24. Самый ненавистный: нет

25. Ичиго/Ишида или Ичиго/Орихиме: Ишида/Орихиме. Оставьте Ичиго Рукии.

26. Бьякуя/Ренджи иди Ренджи/Рукия: Бьякуя/Ренджи, разумеется.

27. Кьераку/Укитаке или Кайен/Укитаке: Кераку/Укитаке.

28. Сейретей, Руконгай, Каракура, Уэко Мундо, или те с этими: Сейретей



О фандоме:

29. Канон или фанон: канон.

30. Канон или AU: оба два

31. Коротенькие сценки или POV: POV

32. Длинные романы:да

33. Джен, гет, яой или юри: яой. С приличной дозой джена

34. Много парочек на один фик: не больше двух.

35. Fluff или angst: ангст с флаффом в конце.

36. Трагические истории: нет.

37. Истории на заказ: а почему бы и нет.

38. Новые персонажи: зачем? Там и так куча народу бегает

39. ООС или IC: IC, ессно

40. Поливанов: нет

41. Гин-который-на-самом-деле-любит-нужное-вставить: Рангику в пределах разумного (насколько умеет)

42. Что больше всего раздражает в фиках: сейчас и не вспомнить... Опечатки в именах, например. Вообще проблемы с правописанием.

43. Самый лучший фик на свете: еще не написан.

44. Второе место: "Повесть о луне и обезьяне"



О смертях:

45. Масаки жалко: больше семью ее жалко

46. А Кайена и Мияко: да

47. А Пустых: нет

48. Или аранкаров: нет

49. А брата Орихиме: да



50. Чьей смерти ждешь: ничьей

51. Чьей не хочешь: ничьей



О разном:

52. Имя лейтенанта первого отряда: не помню

53. Цвет глаз Гина: красный

54. Ичиго нравится: Да.

55. А Айзен: в своем роде хорош

56. Гин - верен Айзену или всех сдаст: Всех сдаст.

57. Ичиго или Хичиго: Ичиго

58. Орихиме раздражает: нет

59. Что думаешь о шинигами: не влезет в анкету

60. О Пустых: я о них не думаю

61. Хиери, Синдзи, Лиза или Кенсей: не помню имена.



О прекрасном будущем:

62. Ичиго умрет в самом-самом конце: и станет шинигами.

63. Орихиме уйдет с Улькьоррой: я отстала по манге

64. Гина убьют: нет

65. Кто: Никто.



Финал:

66. Хорошие или плохие: хорошие

67. Каких персонажей стоило лучше продумать: не знаю насчет персонажей, а структуру Соул Сосайети стоило.

68. Изменил ли "Bleach" коренным образом твою жизнь: а то; связалась с дурной компанией, понимаете ли...

69. Что в "Bleach" нравится больше всего: персонажи.

---

Мой топ-15 в фэнтези

25 не получилось, и так почти все свои полки перебрала. Литературные достоинства неоднозначны (первая пятерка почти что делит первое место целиком, дальше более-менее как получилось), но что однозначно - все это я люблю читать.



Патриция Маккиллип "Мастер загадок" (если говорить только о переведенном, а то бы я еще пару романов впихнула)

Стивен Браст - весь цикл о Драгейре, собссно

Гай Гэвриел Кей - "Гобелены Фьонавара", ну и заодно дилогия про Сарантий

Дж.Р.Р.Толкиен - "Властелин колец"+Сильм

Урсула Ле Гуин - "Левая рука Тьмы" и "Волшебник Земноморья"

Терри Пратчетт - подцикл про Стражу

Диана Уинн Джонс - "Ходячий замок Хаула" и дилогия "Темный властелин Деркхольма"+"Год грифона"

Таня Хафф - "Камень огня" и "вампирский" цикл про Вики и Генри

Элеонора Раткевич - "Парадоксы младшего патриарха"

Кэтрин Курц - первая трилогия про Келсона

Вера Камша - хмм. Как-то Кэртиану не упомянуть не с руки, а все же для меня Арция главнее...

Барбара Хэмбли - "Драконья погибель" (хотя и другие ее книги люблю)

Оксана Панкеева - ну, вся серия

Мерседес Лэки - почти авансом, потому что из любимого мною Вальдемарского цикла у нас переводили только самую первую трилогию. "Стрелы королевы" - ее и запишем.

Ольга Громыко - "Верные враги"

---

А вот чем я сегодня любовалась...

---

Сижу думаю, не написать ли и свою двадцатьпятку лучших произведений фэнтези. Останавливает сложность мероприятия — лучшую тройку фэнтезистов-то я давно написала, — а именно сложность выбора одного произведения из серии и сомнения, уместно ли на русскоязычном дайри упоминать непереведенное пока у нас.



Кстати, пока я о фэнтези: а третья часть "Бронзовых кантиклей" Хикмэновских пока производит куда более приятное впечатление, чем первые две. Герои поживее. Один даже наводит меня на слэшные мысли...

---

Читая чужие посты

"Почему так часто, как правило, отказываешься от чужой помощи, в уме прикидывая, сколько потом захотят от тебя ... но при этом, тем же людям предоставляешь ее бескорыстно..." ( (с) не я)



А я всегда знала, что по отношению ко мне работают другие правила. Не такие, как ко всем остальным. Мне никто ничем не обязан. Я - обязана.

---

По-моему, я все же очень паршивый игрок. От попытки всерьез представить себе, что я - это не я, а другой человек, мне неудержимо становится смешно.



... интересно, от этого тренировки помогают?

---

Блич 90-91

С одной стороны, тайные планы баунтов отличаются клинической бредовостью.



С другой стороны, а не все ли равно, если действие движется обратно в Соул Сосайети? Это же главное...



С третьей стороны, где обещанный Бьякуя в гигае?

---

Ну, в такой флэшмоб можно и поиграть...

Мы легко обругаем ближнего своего, но добрые слова говорим со скрипом. Мы не можем сказать, язык не поворачивается. Культура, блин. Так что хочется объявить "день комплиментов".



Давайте подарим солнечный лучик друг другу!



Отметься у меня в комментариях и я скажу тебе комплимент.



В ответ: ты размещаешь у себя этот пост.

---

Записки из-за дальней сёдзи, часть пятая и последняя

Когда я проснулась на следующее утро и вышла в коридор, там царила суматоха. Все кричали, бегали, суетились… Я сначала и не могла понять, что случилось, только поняла, что что-то ужасное.



И так оно и было. Ночью выяснилось — не знаю уж как, кажется, через мико храмовых, — что это господин Исоноками призвал во дворец ту нечисть, что жреца пожрала, а потом и служанку. Ночью же и арестовали его, и допрашивали господин дайнагон Ходзё да господин Абэ-но Сеймей. Виноват ли он или нет, никто мне толком сказать не мог. Вроде бы в Исэ гадали, и был им ответ, что воистину господин Исоноками нечисть призвал, но еще говорили, что на том же гадании было сказано, что-де он никакого зла империи не замышлял.



А потом, кто-то сказал, они его запытали на допросе, и он взял да и умер. А другие сказали, мол, и вовсе его не запытали, а он сам взял да и убил себя. Только как бы оно ни вышло, когда умер господин Исоноками, то превратился он в огромную вонючую лужу — такую вонючую, что все основные помещения дворца пришлось в Исэ эвакуировать.



Я ходила все это слушала и сама не своя была. В голове только одна мысль и стучала: бедная моя госпожа. Бедная моя госпожа… если еще вспомнить, что я давеча узнала про жениха ее прежнего. Только-только она счастливой себя почувствовала…



И поняла я, что должна пойти к ней и все рассказать, хоть и не шли такие вести на язык. Я было подумала даже, ежели она вчера к господину Исоноками пошла, может, с ней случилось чего, или арестовали ее?



В общем, пошла я к покоям младшей императрицы; покои госпожи моей неподалеку были, она в них личных гостей принимала, и отдыхала, если госпожа младшая императрица ее к себе не требовала. Нашла я госпожу и рассказала ей все, что слышала.



…



Что я молчу? Ну что я молчу, писец, что ты глупые вопросы задаешь, а еще ученый. Вспоминаю я. Вспоминаю, как госпожа плакала, аж сердце разрывалось ее слушать. Плакала и твердила — мол, как такое может быть, чтоб он умер, да как они могли, да он же великий волшебник, мало ли зачем он мог нечисть вызывать… Госпожа плакала, а я стояла и ничем ей помочь не могла.



Потом, конечно, она потихоньку плакать перестала, только всхлипывала. Она ведь, оказывается, вечером не попала в усадьбу господина Исоноками — солдаты ее не пустили, а почтенный брат ее встретился ей по пути обратно и сказал — мол, не горюй, сестра, я тебе нового жениха уже подобрал. Так что сердце у нее уже ночью неспокойное было… А потом все так и сбылось, хуже некуда.



А когда совсем успокоилась моя госпожа, сказала она мне, что сегодня у нее день удаления, и она никого принимать не будет, но чтоб я пошла и привела брата ее, Ходзё-си, она письмо напишет и передаст ему. Я ей и говорю, мол, госпожа, он на совете сейчас, у императора — я еще когда к ней шла, видела, совет собрался, разговоры вести про все, что ночью творилось да про господина Исоноками. А она и отвечает — мол, это неважно, ты пойди да подожди, а как совет закончится, его и приведи. Я и пошла, ничего не ведая.



Стала я ждать за дверью того зала, где совет собирался. В щелочку, конечно, подглядывала, как же без того. Не особенно много мне было слышно, но понять можно было, что господином Ходзё вроде бы недовольны были — это ж он за следствие отвечал, а оно закончилось так, что ничего понять невозможно, одна вонючая лужа. Видно, неудачные были дни для рода моей госпожи…



Ну да ладно, не об этом я рассказываю, не мне о том судить. Дождалась я Ходзё-си и передала ему, что госпожа велела. Пошла я с ним к покоям госпожи, а там ширма порванная, и из-под завес письма торчат, несколько сразу. А госпожи не слышно… Я Ходзё-си и говорю, мол, вот, наверное, вам письмо тут. А сама окликаю: «Госпожа, привела я господина Ходзё! Госпожа!»



А ответа все не было. Я и заглянула внутрь. А там госпожа моя в петле болтается…



Я думала, сознание потеряю от ужаса, да какое там. Служанки сознание не теряют — завизжала я только, что было сил, поди, на весь дворец визжала.



А потом суматоха такая началась… Люди тут собираться стали, фрейлины, кажется, сама госпожа младшая императрица вышла. Кто-то сказал — лекаря нужно. Кто-то еще сказал — какое там, мертва она. Но все же послали меня за лекарем, мало ли что. Побежала я по дворцу, крича и плача, лекаря искать, только какое там? Того лекаря вечно не найти было, и тогда я его не нашла. Прибежала обратно к покоям, а там уж самого господина Абэ-но Сеймея призвали госпожу осмотреть. Только мертвая она была, поздно уже было, он так и сказал. Это пока я господина Ходзё ждала, госпожа моя там висела в петле…



Потом Юси-сан и говорит, в храм надо сходить, чтоб похоронить ее — сбегай, мол, Цубамэ. Я, конечно, говорю ей — как так, в храм, не придут они на мертвых смотреть, тут буддисты нужны. А Юси-сан мне отвечает — да нет, она ж синтоистка была, в храм нужно. Совсем, видно, с горя запуталась Юси-сан. Но я что с ней спорить буду? Мне и так вчера упрек сделали, что спорила с важными господами, так что побежала я в храм. А мико тамошние, конечно, сказали, что никак прийти не могут, пока тело там — вот буддисты похоронят госпожу, тогда они могут прийти очищение сделать.



Буддийского монаха уже без меня искали. Я сама его бегала искать в городе, госпоже зачем-то понадобился… так и не узнала, зачем, а найти не смогла. А тем временем письма госпожи разобрали все, кому они адресованы были. Пришел господин Садаиэ, младший брат госпожи, прочитал страницу из ее дневника, ударил господина Ходзё бумагами, крикнул «Это все из-за тебя!» и убежал. Говорили потом люди, что он на господина Ходзё заклятие наложил, чтоб тот в муках корчился, но я того сама не видела, не знаю, правда или нет.



А младшая императрица нам всем рассказала потом, про что моя госпожа написала ей. Просила дочку ее маленькую, что в провинции росла, к себе в приемные взять да при дворе вырастить. И сказала госпожа императрица, что обязательно так и сделает. … Почему? Ну, мне, конечно, достоверно то не известно, почему, но я ту девушку, дочку моей покойной госпожи, видела потом, и видела, как она подрастала. Что она, что госпожа императрица, что госпожа Химико — все трое, считай, на одно лицо. А уж что это значит, гадай сам, на то ты и ученый.



Да, и стихи моя госпожа оставила последние. Мне их прочитали, только сейчас я их уже и не припомню. Помню, что красивые, про стрекозу… Эх. Действительно как стрекоза была, пролетела — и нету.



Ну да ладно, дальше расскажу. Пришел потом монах — другой, не из тех, что в городе ходили, вежливый такой да чистенький. Прочитал молитву. Я у него и спрашиваю, как, можно ли и мне молиться, я в буддийской вере несведуща. Но он сказал, всем можно, тут не знания важны. Я и помолилась как умела… Попросила ками, чтоб счастья ей было хоть после смерти, госпоже моей.



Монах ушел, а нам с Мансайраку госпожа императрица похоронами велела заняться. Похоронили мою госпожу в поле за дворцом, там дерево такое росло… Красиво там было. Ей бы понравилось.



Вот. Сидели мы потом в покоях грустные, а кругом дела творились странные… Экспедиции то и дело отправлялись куда-то, воины спешили туда-сюда, оммёдзи… Все те драгоценности искали. А я совсем о них и не думала, не до того мне было.



Потом я при дамах про лавку галантерейную упомянула, и они, чтоб тоску развеять, послали меня в ту лавку, узнать что да как, и купить чего. Сбегала я, купила уж сейчас не вспомню чего — вееров, кажется, да палочек для свитков… Вернулась, показала им, понравилось — они меня обратно послали.



И вот сижу я в лавке, рассчитываюсь уже — много я всего набрала, и выбирала долго, чтоб всем угодить — и тут на улице крики страшные слышны. Тут кто-то из лавки вбежал с улицы и сказал, мол, там на улице принц Савара бегает и убивает всех, кого встретит. Откуда он взялся? Ну откуда ж мне знать? Выпустил его кто из кургана, наверное, когда эти драгоценности искали. В общем, нам-то тогда не до того было. Хорошо, у хозяев лавки нашлось, куда укрыться, и для меня местечко нашлось. Спрятались мы и пересидели — я деньги досчитала наконец, да посмотрела, как они четки нижут, красивые четки получились.



Вернулась я во дворец с покупками, а там тоже суматоха. Нет, ну, не такая, как на дороге была… по-благородному там все было, но все равно суматошно. Только что в наших покоях и было тихо — сидели все, покупки разбирали, да вина немножко выпили, госпожу мою поминая. А снаружи шумели… Потом еще оказалось, что птица Нуэ прокричала-таки. Да нет, не умер император тогда, ты сам, что ли не знаешь? Я уж не знаю, как там все вышло, но в последний момент спасли его. И принца Савару остановили, хотя народа он поубивал порядочно. Дочку господина Исоноками убил, я слышала — совсем молоденькая была девочка, моложе меня. И стен он порушил изрядно, красоты-то много тогда погибло.



Но я это все только потом увидела — выходить-то наружу особо не хотелось, пока суета такая творилась. А тем временем случилось вот еще что… Госпожа моя к нам явилась. Ну да, умерла. Призраком явилась, видимым всем. И рассказала она, что господина Исоноками после кончины его богом смерти сделали, шинигами, как приличествует такому важному господину. А она уж как просила оставить ее рядом с ним, не разрешили ей. Ну да все равно ей хоть какое да счастье вышло, разрешили ей к нам хоть как вернуться да не скучать, турниры поэтические посещая… Все лучше так, чем никак.



Мне поначалу странно было с госпожой говорить, но она и не изменилась ничуть. И меня не забыла, все такая же добрая осталась; сказала мне потихоньку, где у нее денег было немного припрятано, чтоб я забрала. На те деньги я, когда в городе потише стало, сбегала в лавку еще раз да четки купила, самые красивые да длинные. О госпоже в память. Ну да, не буддистской я веры, мне нашей ками хватало и хватает, а все-таки…



А утихать-то все стало, говорят, после того, как драгоценности те нашли да вернули на место. Нет, я их не видела, но видела дракона, который, говорят, помог их на место вернуть. Да нет, в человеческом облике видела, солидный такой господин. Дочку его потом, в благодарность за помощь, за господина правого министра выдали.



А как совсем спокойно стало, градоначальник собрал горожан да вывел их на церемонию проявления верноподданничества. Ух, как же они кричали «Десять тысяч лет императору», аж в ушах закладывало. Я-то? Нет, я не пошла, я их из дворца слушала, их сложно было не услышать. А потом им император рукавом помахал, и они разошлись.



Да вот, почти и закончила я. После той церемонии вскорости как раз и объявили, что столицу переносят. А как же, конечно — сколько несчастий в этой-то приключилось. Ну и стали мы все собираться, но как столицу перевозили — это совсем неинтересная история. А из интересного я тебе, писец, вот еще что скажу: помнишь, поминала я знакомицу свою, О-Ками-сан? Это мико была, что служила своей ками, бумагу складывая… так она рассказывала, еще когда я ее в детстве знала. А только все было совсем даже не так… Она сама та ками и была, богиня, что складывает человеческие души! Вот так, я с ками запросто разговаривала, сама того не зная!



А потом жизнь и пошла дальше, как ей предписано. Я что? Я дальше во дворце служила, хоть такой госпожи, как Кагэро-сан, уже не встречала. Но жилось мне неплохо; после тех событий госпожа великая императрица лично сказала, мол, тебя, Цубамэ, за твою верную служб, надо в ранге повысить и мужа хорошего найти. И так оно и вышло. Хорошую я жизнь прожила, а только те дни навсегда в памяти остались. Ну да теперь, может, и тебе история моя пригодится, и еще кому — пусть люди знают, что было.



Конец.

@темы: Япония, игры

---

Записки из-за дальней сёдзи, часть 4

Вечер субботы.





А время быстро шло. Никогда оно так быстро не шло… Сначала я пообедать сходила, да потом еще по поручениям сбегала — никогда мне столько бегать не приходилось, шагу по дворцу было не ступить без того, чтоб какой важный чиновник меня не остановил и не послал куда-нибудь. Один раз куродо у императорских покоев остановил, когда птица Нуэ по дворцу опять пролетала — да-да, она несколько раз там летала — послал узнать, что творится, а потом я слышала, он императору все передавал. Так что, получается, в каком-то смысле император служанкины слова слышал. Только вот что странно — дамы, когда меня по своим делам посылали, всегда денежку за труды давали. А господа нет, те никогда, хоть и не по их департаменту я совсем, и не мое это дело с их поручениями бегать.



Ну да ладно, отвлеклась я. Я к чему про все эти поручения говорю? Когда я вернулась в покои младшей императрицы, госпожа-то моя на месте оказалась! Уж как я обрадовалась, не передать. Я потом шепотом у нее повыспрашивала немножко, что приключилось. Оказывается, оправдали ее, сам господин Исоноками заступился. Сказал, совсем не то людей убивало, что госпожа моя вызывала. То-то она довольная была, хоть и бледная, что господин главный оммёдзи ее в беде не оставил… Ну да, знаю я, знаю. Ишь, умный какой — если ты все в хрониках читал, зачем просишь рассказывать, как все было?



Ну, то-то же. Так вот, что я говорила? Бледная была моя госпожа, потому что приболела она сильно после всего этого. А меня-то и рядом не было, стыд какой! Но как я пришла, ее уже вылечили, самого господина Абэ-но Сеймея вызывали.



И пошли вроде бы дела как обычно… Я в покоях сидела, слушала, а то еще с письмами бегала; госпожа младшая императрица к батюшке своему ходила — она у него дела вела, и фрейлин разных с собой брала. Вот тогда-то я и заметила, что моя госпожа на Юси-сан сердита. Я ее и спросила, мол, что такое? Тут я и узнала, как все вышло — оказывается, это Юси-сан-то тогда письмо господину Ходзё послала, про призрака сообщить, которого моя госпожа вызвала. И говорила моя госпожа, что Юси-сан хотела ее почтенного брата шантажировать тем самым за нанесенную ей обиду…



А Юси-сан, конечно, другое говорила. Нет, не спрашивала я у нее, как можно? А только переживала она сильно, когда в покоях одна сидела, вот как-то так и… рассказалось. Она все господина Ходзё ругала, как и с утра — мол, уж до чего дурной человек, недобрый, и обо всех по себе судит. Она-то, говорила, как рассудила? История эта с призраком все равно известна станет, вот она и решила Ходзё-си предупредить, чтобы он разобрался, выручил сестру по-семейному. А он, мол, сам бы на месте Юси-сан непременно после левому министру бы еще доложил — поэтому он и решил, что Юси-сан тоже так поступит, и доложил о сестре левому министру, чтоб только карьеру свою уберечь…



Нет, не знаю я, как оно на самом деле было. Я письмо то, может, и носила, но грамоте я не учена, а тогда еще меньше знала, чем теперь. Да и кто я такая, важных господ и дам судить? А только жалко мне было Юси-сан. Госпожа-то моя тогда счастливая была, все у нее вышло к лучшему, хоть и ненадолго, а Юси-сан осталась обиженная…



Но скоро и у нее дела исправились, впрочем — стала она с младшим господином Ходзё письмами обмениваться, с оммёдзи. И вся такая довольная стала… Дамы ее спрашивали про письма, а она отговаривалась, мол, по делу. И улыбалась.



Так что стало к вечеру совсем все хорошо. И на брата своего госпожа не сердилась, я ее спросила. А с ним вот какая история потом вышла, с братом госпожи. Стою я, жду письма — мне одна дама сказала, что письмо сейчас вынесет. А тут проходит мимо господин Ходзё и говорит, если ты ничем не занята, Цубамэ, пойдем со мной, у меня для тебя поручение. Ну я как рассудила? Дамы этой пока нет, да, может, я еще и вернуться успею, а брату госпожи отказывать нехорошо.



Пошла я с ним; а он мне говорит — хочу письмо написать, а ты отнесешь. Садится и пишет, а сам веселый такой. Я, говорит, Цубамэ, раньше души не имел, а теперь душу обрел и сразу же влюбился. Я прямо обомлела вся — как же такое быть может? Без души человек не живет… Наверное, решила я, на нем заклятие какое было, а мико его сняли, когда во дворец приходили.



Или вовсе шутил господин дайнагон… Писал и все приговаривал — я, мол, старый бюрократ и не знаю слов любви. А ему тогда еще и тридцати не было, какой же это старый? Я осмелела немножко и говорю — мол, а не про вас ли говорят, господин дайнагон, что вы стихи как отчеты пишете? А он и кивает — про меня, мол, про меня.



Кому он письмо писал? А я не сказала? Госпоже Химико, фрейлине из наших покоев, той, что сестра младшей императрицы. Да, вот так оно и вышло. Дописал он письмо, дает мне, а я, раз уж так, и спрашиваю — мол, а что ж денежку не даете, а еще дайнагон? Ну да, знаю, невежливо, еще как. Но у него и правда настроение было хорошее. Пойдем, говорит, со мной, дам тебе денег, и заодно подарок для госпожи Химико, у меня как раз приготовлен.



И ведь целую связку мне дал! Щедрый какой оказался — впрочем, госпожа тоже щедрая была… Ну, отнесла я его письмо и веер в подарок госпоже Химико. Она все смеялась, когда я ей вручала это, но вроде бы довольная была.



Так-то вот, хороший вышел вечер, особенно если вспомнить, что потом было… Ну да и этот вечер не для всех вышел хороший. Видно, господина Татибана-но Томомаса не одна я дурными словами поминала, потому что вышло так: я как раз в городе была, и возвращалась обратно к дворцовым воротам, и вдруг слышу крик. Я туда, бежать, смотрю, люди собрались, а на обочине господин Томомаса сидит. Я поближе-то подходить поостереглась, а у людей спросила — мол, что такое деется? Мне и сказали — на господина Томомасу-де вагина дентата напала. Про такую нечисть я и не слышала никогда, спрашиваю, что такое? А мне и объяснили. Это оказалась такая тварь, что у мужчин причинное место начисто отгрызает… Да не дергай ногами так сильно, писец, совсем бумагу забрызгаешь да замажешь.



Да-да, она ему и отгрызла. Нечисти вообще в городе порядочно водилось. В тот же вечер я еще как-то крик услышала — мол, человека убивают. Побежала посмотреть, вижу, ведут господина Маюри, музыканта городского, и ведут его все сплошь мико, а с ним господин Ходзё-младший. И господин Маюри говорит так возмущенно, что это-де его бродячая мико оговорила. Ну, думаю, дело тут нечисто — это ж он про О-Ками-сан говорит. О-Ками-сан никого бы оговаривать зазря не стала, она свое дело знает… И точно, так потом и оказалось — нежить был господин Маюри, и у людей души воровал. Теперь такие страсти редко и услышишь когда…



Ну а господина Томомасу лечиться увели. Я побежала, госпоже рассказала. Она повеселилась-то — не нравился ей господин Томомаса, совсем не нравился. А потом, позже, через несколько часов, куда-то я опять в город ходила — кажется, к господину судье Тайра, это его усадьба стояла недалеко от того места, где турниры лучные проводились. И смотрю, едет мне навстречу та дама, что замужем за племянником господина Томомасы была. И говорит — мол, выручи, Цубамэ. У нас, говорит, беда такая, господина Томомасу убили, главу нашего. Так ты, говорит, сбегай к лучникам, скажи всем мужчинам Татибана, чтоб возвращались и с ней поговорили.



Я сказала, так и сделаю, конечно, а как он умер-то, госпожа, что случилось? Она мне и рассказывает — кицунэ ему встретилась. Выходил он от лекаря, его люди видели, и тут кицунэ его увела, и даже тело его найти не могли…



Ну, я позвала лучников, а сама думаю, хорошо, похоже, его вылечили, иначе зачем он кицунэ понадобился? Про ту кицунэ слухи ходили — говорили, видели ее с господином Минамото-но Райко в кустах у дороги на дворец… Да нет, господин Минамото жив-здоров остался, что ж ты сам не знаешь, коли такой умный. Ему-то ничего не сделалось, все едино, что госпоже Нидзё письма писать да через занавески разговаривать, что с кицунэ в кусты ходить.



Я, конечно, побежала все госпоже рассказать, только тут меня разочарование постигло. Дамы уже знали все — госпожа Химико сама лично все это видела, и всем рассказала. Я даже расстроилась, признаюсь — такая новость, а удивить не вышло.



Ну да с господином Татибана дальше еще удивительнее вышло, на самом деле. Вечером в покоях императриц должен был состояться поэтический турнир — не такой торжественный, как в Танабату, а для развлечения дам. И сам император обещал зайти! Ну, мы, конечно, готовились, старались, а тем временем в городе еще один турнир был. Я слышала, дамы старшей императрицы туда собирались съездить — наши-то нет, наши остались, не до того им было.



Так вот; пробегаю я по дворцу, куда-то уж по делам я ходила, не помню куда, как вдруг останавливает меня сам господин левый министр. И говорит он мне, мол, в городе, где-то вон в той стороне, турнир, уж не знаю где точно. Сходи, говорит, туда, найди господина Татибана-но Томомаса и передай, чтоб он немедленно ко мне явился — дело жизни и смерти.



Я, признаюсь, чуть дара речи не лишилась. Не мое это дело, с министрами спорить, а только не удержалась я, сказала «Так он же помер!».



Господин министр как зыркнул на меня, и говорит — нечего слухи разносить, иди и передай, что я сказал.



Ну что делать — побежала я. И страшно мне было, и непонятно. Стала у людей спрашивать, где турнир — а мне и говорят, мол, в банях. Видно, у меня такое лицо сделалось, что тот человек, который мне направление указал, стал объяснять — ничего-де в этом нет такого, да в банях отдельный павильон для таких дел.



Пошла я искать те бани. Я там и не была никогда, недосуг было — так, во дворце было где служанкам помыться. А про эти, городские бани говорили, что там ночью нехорошие дела творятся, да нечисть лютует. А дело уже к вечеру клонилось…



Почти добежала я, и тут навстречу мне вышел господин Инури, что в город иногда заходил. Что, говорит, там за крик? Мы слышали, кто-то кричал со стороны города. А я только головой помотала — я и не слышала крика-то никакого.



Ну, нашла я тот павильон. Народу там было ужас как много, и внутри, и у входа сидели. Заглядываю я внутрь — и точно, сидит господин Томомаса, и выглядит совсем как живой. Я и говорю — мол, господин левый министр велел вам явиться. А он мне, мрачно так: «Не пойду». Я ему говорю: он-де велел сказать, это дело жизни и смерти. А господин Томомаса улыбнулся так слегка, нехорошо улыбнулся, и сказал — поздно. Он уже надо мной не властен, так ему и передай.



Что делать? Побежала я обратно. Струхнула, признаюсь, как бы мне от господина левого министра не досталось. Сначала я с ним спорю, а теперь такие вести приношу. И что бы это все значило? Я ведь, как увидела его в бане, сначала подумала, может, напутали что, а он просто в отставку ушел? А как он такое сказал… ну нет, тут все равно, думаю, что-то не так.



А потом мне объяснили, что неживой он уже был в бане, потому и сказал, что господин левый министр над ним не властен. А что на турнир пришел… Ну, видно, так уж ему хотелось побывать на том турнире — кто их знает, важных господ.



Так вот, прибежала я, нашла господина левого министра и все это ему изложила. Он и сам в ошеломление от таких вестей впал, истинная правда! Потом сказал мне, мол, иди, с этим я сам потом разберусь. Ну я и пошла обратно к госпоже, а разобрался ли он, не знаю. С нежитью, говорят, со всей разобрались, когда столицу переносили…



Госпоже моей, по-моему, дурные вести про господина Татибану еще чем интересны были? Тот господин мало того, что военным ведомством заведовал, он еще у господина левого министра первым дайнагоном был, а как он удалился, так для почтенного брата госпожи, что вторым дайнагоном был, стало можно продвинуться по службе.



Ну да ладно, не мое это дело, о таких вещах судить. Я лучше расскажу про турнир поэтический. Там-то не-о-фи-ци-ально было, так что я и осталась посидеть посмотреть за той же сёдзи, где обычно сидела. Мне даже угощения досталось попробовать, что для турнира приготовили.



Для прихода императора, конечно, все было наилучшим образом устроено. Перегородки между покоями убрали, и решено было, что дамы сядут в покоях младшей и старшей императриц, а покои великой императрицы, что в центре были, оставят для императора и императриц.



Ну, наконец, все приготовили и начали — император-то прислал весточку, что задерживается, и чтоб без него начали. Дамы долго спорили, на какую тему стихи сочинять, и решили в рэнга играть. Только получилось, что в основном игра шла между моей госпожой и одной из фрейлин старшей императрицы, уж не упомню, которой. Очень моя госпожа хорошо стихи сочиняла…



А император пришел-таки, и я его совсем рядом слышала и даже немножко видела, из-за ширмы-то. Очень величественный у нас тогда император был, прямо сразу так и чувствовалось, в чьем присутствии находишься… Но вел он себя очень любезно и с императрицами даже ласково… Правда, пробыл совсем недолго. Зато принц остался. Я не говорила, что еще принц-наследник пришел? А был он там, был, за ширмой сидел.



Когда он ушел, дамы дальше пустились стихи сочинять. Тут уже в рэнга играть надоело, стали темы придумывать, развеселились. А потом вот что случилось: пришел Мансайраку, танцор, и сказал из-за ширмы — мол, он со стражником у ворот поспорил, тот сказал, что сможет написать стихотворение, которым очарует дам — а вернее одну особенную даму. И можно ли, мол, стражнику будет его прочитать?



Дамы тут развеселились изрядно, и госпожа великая императрица сказала — пусть пишет, а Мансайраку потом пусть зачитает те стихи. Все посмеивались, обсуждали, какие стихи может написать стражник, сами сочиняли, пока, наконец, не пришел обратно Мансайраку со стихами. Зачитал он их; стихи были, скажу тебе, писец, странные и не очень понятные, не такие, как дамы наши на турнирах сочиняли. Те хоть и возвышенные, а все равно на песни обычные немножко похожи — а то и не было похоже, по-моему, совсем, хоть и длинное. Но я послушала, что дамы говорили, и поняла, что не такое оно плохое было, как они ждали, а все из себя ученое и китайское. Но все равно принялись они ответы сочинять, шуточного свойства — мол, пока стражник сочинял стихи, во дворец пробежал незамеченным медведь… Два ответа они ему сочинили, один из них принцев, и с Мансайраку передали.



Да только вот замечать стали, что все смеются, про стражниковы стихи вспоминая, а вот госпожа великая императрица не смеется, а все вздыхает и краснеет — ну очень чудные дела, и совсем на нее не похоже. Дамы похихикали и на этот счет немножко, дурного-то в этом ничего не было… Что это такое было? Ах да, потом-то выяснилось — зачаровал стражник госпожу великую императрицу, как есть зачаровал. Только он потом устыдился своих дел и к просветлению устремился. Странно… и непонятно, зачем он ее зачаровывать-то взялся, на что надеялся.



Ну да ладно, в этом всем ничего дурного не было; веселье и веселье. Вообще вечер того дня, после всех неприятностей, хороший удался. А после турнира стали все расходиться. У госпожи моей еще потом планы были… да что уж там, скажу, давно дело было: пригласил ее к себе господин Исоноками. Уж какая она радостная была… вспомнить больно. И сказала она мне, мол, ты меня проводи до усадьбы господина Исоноками, а потом можешь быть на сегодня свободна.



И так и случилось. Проводила я ее, поужинала на кухне и пошла спать в самые дальние покои на отшибе, где для меня место нашли — я ж тогда совсем недавно там служила. А я устала за день — как легла, так и уснула, и проспала всю ночь крепко-крепко. И ничего не слышала.





Теперь осталось только воскресенье...

@темы: Япония, игры

---

В приступе самолюбования погуглила самое себя. Среди ссылок на мое драгоценное творчество обнаружила неожиданно отзыв на hogwarts.net, подписанный "Таэлле". Почти уверенная, что в жизни не была на этом почтенном сайте, пошла посмотреть. Мэйл под ником тоже не мой... У меня есть двойник?

@темы: смешная штука жизнь, фэндом

---

Кого бы мне добавить в Избранное... Кого бы мне добавить в Избранное..

@музыка: какой-то квартет Гайдна

@настроение: задумчивое

---

Прочитала, где в этом году Анимацури будет. Тихо охнула...



А работать все так же не хочется. 27 тысяч знаков на сегодня. Хватит или еще попробовать?

@настроение: лениво-флудерское

---

Только что прочитала: умер Арон Яковлевич Гуревич.



Истории будет его не хватать.

---

Записки из-за дальней сёдзи, часть 3

А во дворце все потекло своим чередом. Принца вылечили, я его потом видела, когда по дворцу бегала. Потом, правда, к вечеру ближе, заболела матушка его, госпожа старшая императрица — меня посылали лекарей да оммёдзи звать. Лекаря я так тогда и не нашла, кажется — его вечно не найти было, а оммёдзи большей частью ушли, уж не знаю куда. Кажется, в поле — они все в чисто поле тем вечером ходили, искать пропавшие императорские драгоценности. Да нет, драгоценности не в поле были, в поле они заклинания делали…



Да, я знаю, что забежала вперед, писец, нечего на меня так смотреть. Я еще в своем уме. Просто про это я и забыть потом могу, потому что так и не узнала, чем дело кончилось. Нет, госпожа старшая императрица выздоровела, но чем она болела… Тоже нечисть какая, наверное. Нечисть, да. Не нежить. Нежить, она ничего… не такая страшная оказалась. Про это я потом расскажу. Призрак поэтессы? А, Оно-но Комати… Нет, его я не видела, его тогда во дворце совсем никто и не видел, там другое ходило. Я же сказала, потом расскажу!



А, ну ладно, все равно ты меня сбил, немножко сейчас скажу. Птица Нуэ там летала. Еще, кажется, в вечер Танабаты начала. Да, та самая птица Нуэ, что императору смерть предвещает. Тогда еще она не кричала, нет, просто так летала, но все равно ужас как страшно. Ее отгоняли, конечно — военные господа, и мико тоже, но она все равно возвращалась. Да, и мико еще очистительные обряды приходили проводить — мы все в покоях сидим, а снаружи кричат, мол, указ был прекратить увеселения, думать благие мысли и прекратить пытки. Всех дам это очень смешило. Меня? Ну, и меня тоже, признаюсь. Как-то так получалось, словно пытки тоже увеселения. Но нехорошо, конечно — кричат прекратить увеселения, а мы смеемся.



Вот еще что: когда можно было увеселяться, я ходила смотреть на Мансайраку, танцора. Он в основном при великой императрице был, но особо так по поручениям не бегал, хотя тоже был в девятом ранге, как я. У великой императрицы только и раздавались крики «Где Мансайраку?». И опять все смеялись. Вечером даже кто-то стихотворение про это написал. Да, вечером тоже турнир был, но про это потом.



А днем он танцевал. Для императриц и дам, конечно, мне бы там делать нечего, да меня позвали указания музыкантам передавать, так что все было видно хорошо. Красиво он танцевал, конечно, не зря его госпожа великая императрица при себе держала. У него веера такие были, большие и красные, и он с ними танцевал, то поднимет, то опустит, то повернется… Тоже вроде из простых был, а вон какой дар ему достался.



Ну и с письмами я бегала, конечно. Моя госпожа опять письма стала писать! И не братьям, и не по делу, а, знаешь, такие… Кому? А господину главному оммёдзи, Исоноками-но Маро его звали. Что, слышал про него? Не надо делать такое лицо, а то не буду рассказывать. Тогда-то я ничего не знала, а госпожа моя, бедняжка, и подавно. Помнишь, писец, я про Танабату в доме судьи рассказывала? Так вот, господин Исоноками там был, и, оказывается, они разговорились немножко, потом обменялись письмами, ему ее почерк понравился, слово за слово, письмо за письмо…



И как-то повеселело у госпожи на душе, это заметно было. Я в лавку бегала, так, посмотреть, что там, когда выдалась минутка, и купила там отваров лекарственных, из Китая привезенных. Один, редкий, мне лавочник подешевле отдал, когда сказала ему, что я из дворца — должно быть, понадеялся, что я про его лавку дамам расскажу. Ну я тот отвар госпоже и принесла — а она возьми да и дай мне денег, мол, расходы возместить. Целую связку дала, а мне те травы куда дешевле обошлись!



А еще та госпожа фрейлина, что за Татибана замужем, меня опять с письмом послала. Нет, не мужу, спасибо ками — Минамото. Тому господину Минамото, что глава Камакурской ветви тогда был. Да нет, не в Камакуру, конечно — разве я б туда добежала из дворца? Он у родни своей гостил, в городской усадьбе Минамото. Там у них чудные порядки были, не как при дворце. Внутри господа на мечах упражнялись, а я пока ответа на письмо ждала, меня внутрь пригласили, усадили и травяного отвару налили.



А письмо он тоже смешно писал, тот господин Минамото. Сначала читал, и все гадал, мол, что значит веточка дуба при письме — то ли на старость его намек, то ли на крепость. А потом, когда сочинять стал, еще того смешнее! Сначала долго размышлял вслух, если строки его письма заканчиваются на звуки от «я» до «а» по порядку, будет ли это демонстрировать последовательность его характера, а потом еще у меня стал спрашивать — не посоветую ли я ему как дама, какую веточку лучше приложить к письму. Ну, тут я ему сказала, что я не дама, я служанка, и веточку он сам выбрал.



Я и еще туда ходила, теперь уже главе городских Минамото письмо носила… от кого? От госпожи великой императрицы, если я не запамятовала. Но тогда уже ничего такого особенно веселого не было, тот господин свое письмо сам сочинял…



… ну да, медленно я стала рассказывать. А ты меня не торопи. И вовсе не заснула я, а просто не хочется мне вспоминать. Дальше грустные дела были. И ведь надо же, столько лет не вспоминала, а сейчас все припомнилось опять, и такая печаль на душе… Ну да ладно, раз взялась рассказывать, расскажу. Все равно это еще пока не самое грустное.



А началось все днем, когда сидели мы в покоях госпожи младшей императрицы — фрейлины все, ну и я тоже, за дальней сёдзи. И тут вдруг госпожа Химико говорит, что у покоев мужчина сидит.



Ну что там мужчине делать? Мы все посмотрели, и не увидели ничего, так что сильно озадачились. Но тут оттуда, куда госпожа Химико показывала, послышались звуки — вздохи, стон. И точно, мужской был голос! И тут он госпожу мою позвал… Как я перепугалась, сказать нельзя, прямо замерла и пошевелиться не могла. А госпожа вся бледная была, но тут встала и вышла туда. Мы из покоев выглянули — она села и стала разговаривать, только вот того, с кем она разговаривала, видно не было. Я прямо и не знала, что подумать… О чем они разговаривали? Да больше плакали-вздыхали, и будто прощались — ну, мне так показалось, я каждое слово не слышала, признаюсь.



А мы все сидели, и вроде бы и не подслушивали, а что там еще делать? Иногда они замолкали, а мы все спрашивали у госпожи Химико, там ли еще тот человек, и она говорила, там. И еще она сказала, что голос того человека ей кажется знакомым, но больше ничего говорить не захотела, мол, это дело Кагэро-сан.



Наконец тот человек — да нет, какой он человек? — ушел. А мы сидели там, не зная толком, что делать… Я даже обрадовалась, когда Юси-сан опять меня с письмом сбегать попросила — госпожа какая-то сама не своя была, погрустнела вся опять, а что я сделаю? Ну, я и побежала… Кому письмо? А все господину Ходзё-старшему, кому же еще? Хотя помнится мне, Юси-сан и господину Ходзё-младшему тоже писала, только не упомню уже, сейчас или потом. Вот ведь чудно люди устроены — уж и ругала она его, господина дайнагона то есть, мол, злой он и жестокий, а все равно письма писала.



Только, может, зря я это письмо носила. Хотя зря-не зря, кто меня спрашивает. Госпожи императрицы-то в покоях не было, и не упомню, то ли ее батюшка к себе вызвал, то ли государь. Юси-сан не помню, была или нет, она часто с госпожой императрицей ходила. И посидели мы так, как вдруг приходит господин Ходзё-старший, и говорит, мол, надо нам поговорить, сестра.



Вот сейчас хочется сказать, что встревожилась я, а нет, не встревожилась… Ну брат к госпоже пришел, что с того? Они в дружбе-то в общем состояли, моя госпожа с братом, насколько у него вообще хватало времени с кем-то в дружбе состоять. Встревожилась я только тогда, когда он ее попросил наружу из покоев выйти. Я и думаю, что за дела такие?



А что за дела были, я скоро узнала, потому как из покоев-то они вышли, да встали прямо против той ширмы, из-за которой госпожа младшая императрица посетителей принимала. Видно, не до того им было, чтоб такие вещи замечать. Ну, я и подползла послушать — умру, чувствую, если не узнаю, что такое творится… Там еще госпожа Химико была, в покоях — я на нее поглядывала, да она мне не сказала ничего, хоть и видела, где я сижу.



Ну и узнала я. Чуть не умерла от ужаса и от жалости, честное слово. Человека-то того, нежить невидимую, оказывается, сама госпожа и вызвала! И понятно мне стало, почему дамы его узнали — то жених госпожи был, что умер год назад! Теперь-то мне ясно стало, почему госпожа такая все грустная и задумчивая была, только и ожила, когда с господином Исоноками переписываться стала.



А господин Ходзё сестру свою дальше расспрашивал. Она тихо так отвечала, грустно, но я расслышала. Тот ритуал, которым она духа призвала, ей, оказывается, господин Ходзё-младший дал, братец ее, что в Оммерё служил. И сказал дальше господин дайнагон, что он этого так оставить не может. Что во дворце следствие — ну, про тех людей-то, что нечисть погрызла, — и он главный следователь, и должен принять меры…



Бедная моя госпожа!



И увел он ее с собой, а я за ширмой сидеть осталась. Еле в себя пришла, выбежала посмотреть — а он ее к покоям левого министра ведет…



Что дальше творилось — я и сама не помню толком. Помню, как госпожа Химико спрашивает, мол, где Кагэро-сан. Я ей ответила, что с братом ушла, и она послала меня узнать, когда вернется. Заглядываю я в покои левого министра, спрашиваю… а господин дайнагон и говорит мне, мол, госпожа под по-лу-о-фи-ци-альным арестом, и так и передать.



Я так и передала. Только госпожа Химико туда пошла все равно, посидеть с моей госпожой. Хорошая подруга была госпожа Химико для моей госпожи…



А я осталась одна в покоях, откуда все разошлись. Только не могла я там сидеть — страшно мне было, и тошно… Пошла я побродить, дела себе найти. Выглянула в город, встретила О-Ками-сан, еще кого-то встретила, не помню уже… Ну рассказала, что и как, ни о чем больше думать не могла. Вернулась во дворец — в покоях все так же пусто. Заглянула через щелочку в покои левого министра — а там и нет никого. Я прямо обмерла вся. Вернулась в покои младшей императрицы как потерянная, а там она сама и Юси-сан. Я и рассказала, что случилось, они сами не знали, где моя госпожа…



Ну, тут госпожа младшая императрица сказала, что выяснит она, что тут за дело и чем можно помочь. А мне делать было нечего, и я так горевала, что прямо места не находила себе… Так что пошла я пообедать.







И это еще, между прочим, не конец субботы... Потому что остались еще любовь господина дайнагона, Татибанья участь и вечерний поэтический турнир. А потом воскресенье. Так что ждите еще части две до окончания "Записок"...

@темы: Япония, игры

---

А еще мне в последнее время вдруг захотелось в Киев... Хотя в Киев я, конечно же, не поеду (во всяком случае, в этом году) за отсутствием денег, паспорта, времени и в общем-то знакомых.

@темы: личное

---

Задумчивость

Работать лень. Просто даже ужасающе лень. Хочется посмотреть чего-нибудь анимешного... Но: 90 серия Блича так и не качается, Отогизоши смотреть влом, диск с Харуканару не открывается... Посмотрела 1-ю серию Самурая Шамплу, мило, но не цепляет, не настолько, чтоб бежать смотреть дальше.



Черт, что бы мне такое посмотреть?

@темы: аниме

---

Записки из-за дальней сёдзи, часть 2

Суббота, и та не целиком — слишком много всего случилось.





А на следующий день случилось столько всего, что я и не знаю, с чего начать. Много времени прошло, и я уж, верно, позабыла, что за чем следовало. Ну да если и остался кто-то, кто помнит те дела лучше моего, пусть он меня простит за ошибки.



Утром все фрейлины собрались в покоях младшей императрицы, ну и я там тоже сидела, слушала. Разговаривали они про вчерашний турнир, где госпожа победила. Оказывается, она там поспорила с тем главным господином Татибаной, что мне вчера попался, и он с ней грубияном оказался почище, чем со мной — наверное, служанке ему грубить неинтересно, что служанка?



Ну да госпожа у меня умница была; она ему стихотворение написала, язвительное такое, про то, что он-де нос задирает. Я знаю, я там была, пока она его писала, а потом относила ему то стихотворение. Он тогда как раз у ворот стоял, и госпожа видела, как он читал письмецо. Уж так, говорит, скривился… Я-то сама не видела, я прочь уже пошла, да что там — я уже видела, как он кривится.



А еще в тот день девушку убили, одну из служанок наших. Я-то с ней особо дела не имела, я все при госпоже, а она у Тэйдзи-сама, у распорядительницы была, но знать ее знала, как же не знать. О-Коги ее звали, кажется. Я не видела ее мертвую, только выбежала из дворца на крик, а мне люди и сказали, что там она лежит. Я край кимоно видела, по нему и узнала. И хорошо, что не видела. О-Коги-тян-то как умерла, ее нечисть погрызла. Как того жреца. И лицо с нее сняла…



Вот тут уже стало страшно мне. Я ведь как про себя думала до тех пор: служанок никто особенно не замечает, ни важные господа, ни еще кто. Так, под руку если попадешься, обругать могут… А получается, и съесть могут, если под руку попадешься.



А с другой стороны, ну испугалась я, и что? Не пойду ж я обратно в покои, за сёдзи прятаться? Мое дело бегать куда пошлют, да ками просить, чтоб защитила. Ну да, я знаю, наша ками далеко, но кого еще просить? Вдруг она за меня да замолвит словечко перед здешними ками; нас у нее вроде не так и много.



Так что даже хорошо, что у меня в тот день дел хватало. После того, как О-Коги нашли, чиновники еще больше засуетились — до того, небось, думали, что нечисть ушла, ан нет, вот она. Господина Ходзё, брата госпожи моей, назначили расследовать все эти дела, а служанки все остальные словно попрятались куда, так что мне не только письма носить пришлось, но и искать то одного важного господина, то другого. А покои чиновные во дворце не у всякого есть, так что намучилась я с ними…



Особенно я с госпожой Накатоми-но Исанэ намучилась. Я и не знала-то ее совсем, пришлось у людей спрашивать, как она выглядит, а господин Ходзё говорит — ищи. Ну я бегала, бегала, у всех спрашивала, ноги свернула… Потом на дороге возле дворца встречаю господина Ходзё опять, он к господину судье Тайра шел, у которого мы вчера были. Я ему — мол, так и так, а он мне — ищи, а когда найдешь — пусть ищет меня у левого министра, а не будет — пусть ждет.



Иду я дальше, а навстречу мне та госпожа Накатоми, я ее по описаниям узнала. Я к ней, спрашиваю, она ли, а потом и излагаю ей, мол, идти к левому министру, ждать господина дайнагона, в смысле, господина Ходзё нашего. Она и пошла. А того я ей и не сказала, что видела господина Ходзё только что, и что он в другую сторону пошел, его еще догнать можно было. Она потом еще долго у покоев левого министра сидела, ждала, я ее видела. Ничего, пусть посидит, я подумала. Кто сидит на одном месте, того искать легче.



Еще в то утро церемония была, на старшего принца шапку надевали — это значит, он теперь официально в мужчинах числился. Меня-то не позвали, конечно, ну да я подглядела немножко из-за сёдзи. Ничего церемония была, много внушительных господ и дам, но долго глядеть неинтересно было, они все сидели на одном месте, а что говорили они, то мне не слышно было.



Днем в тот день было в Исэ паломничество, и я там тоже была. Его я хорошо помню, а вот что из событий до него было, а что после, то я не всегда помню. Ну да ладно, не кривись, писец, я расскажу, что вспомню, а там уж если найдешь того, кто тебе поправит историю, тогда исправишь. Только вряд ли кого найдешь — кто ж тебе такие глупости вспоминать будет, кроме служанки?



Помню, опять к Татибана я бегала, кажется, перед самым паломничеством. Это опять одна из фрейлин старшей императрицы меня послала, госпожа Сэй Сёнагон ее звали. А все же у нашей госпожи императрицы фрейлины были не чета тем… Там ведь как вышло: дает она мне письмецо, мол, отнеси господину Татибана-но Наримицу, я тебе заплачу. Ну, побежала я в усадьбу ту, благо запомнила хорошо, где она находится. Прибежала, запыхалась вся — вроде все равно заплутала немножко, а мне и говорят там, мол, не живет у нас такой, а где живет, не знаем. Что делать? Я во дворец, стала опять военных господ расспрашивать, а мне и говорят — в отъезде господин Наримицу, и давно. Тут я совсем удивилась, и побежала в покои старшей императрицы, заглянула — так мол и так, госпожа, говорю, нету его. Слышу, они там шушукаются, и говорит мне госпожа Сэй Сёнагон — ах, мне другой совсем Татибана был нужен, Татибана-но Митихиро, очень просто запомнить имя.



Ну что мне сказать? Побежала я в усадьбу Татибана во второй раз, поминая всех Татибана совсем уж нехорошими словами. Кто их заставлял селиться на таком отшибе? И видно, не одна я их в те дни так поминала, потому что случились с господином главным Татибана всяческие неприятности… Что, не слышал про такое, писец? Я скоро расскажу, когда дело до того дойдет. А пока только добавлю, что у госпожи Сэй Сёнагон с тем господином Митихиро дело на лад пошло, я и потом им письма носила. Даже когда он на посту стоял у императорских покоев! Видно, и тогда о ней думал… Когда столицу переносить решили, госпожа Сэй Сёнагон уже и намекала, мол, они о женитьбе подумывали.



Еще я для госпожи Юси письма носила. Это госпожа Отомо-но Юси, значит, тоже фрейлина госпожи нашей младшей императрицы. По совести сказать, мне и неудобно немножко было, потому что она сразу просила, пусть, мол, моя госпожа о том не знает ничего. Ну да я согласилась — жалко мне ее было, сразу видно было, мучается. Она ведь письма-то все писала брату моей госпожи, господину Ходзё (это старшему, значит. Она потом и младшему писала, ну да это другая история) — люди говорили, он к ней раньше ходил, а потом перестал. Письма-то я все носила и носила, а ответных писем не было — позабыл он госпожу Юси, значит.



Хотя с ответными письмами странность была, потому что позже, в покоях императриц — там подняли сёдзи к вечеру и объединили их, когда турнир был. Нет, я не сбилась, писец, про это я потом расскажу, но должна ж я объяснить, как все вышло, — пошли разговоры про письма, и меня тоже спрашивали дамы, так госпожа великая императрица сказала мимоходом, что господин дайнагон (это наш господин Ходзё, значит) два раза через нее письма передавал. Один раз, мол, она сама предложила, видя, как он сокрушается, что-де посыльного не найти, а второй раз уже и он сам попросил. Только я думаю, это шутила так госпожа великая императрица. Как же это может быть, чтоб дайнагон фрейлине письма передавал через великую императрицу!



А вот потом, кажется, мы и отправились в Исэ. Долго собиралась процессия, ой долго, я кой с какими письмами сбегать успела и вернулась, а они все у ворот толпились. Ну да наконец тронулись и поехали. Госпожа моя по-прежнему в своем паланкине была, а я за ней, хотя там такая толкотня была, что пару раз путалось все и сбивалось, кто за кем едет, столько было важных господ.



Доехали мы до Исэ, и все в храм вошли, руки омыли у входа и уселись. В Исэ ведь зачем отправились — там пляски были, кагура. Я, конечно, издали на них смотрела, всех важных господ вперед себя пропустив, но и мне видно было неплохо. Внушительное это было зрелище; у нас-то дома когда мацури празднуют, совсем не так пляшут, а по-буйному, по-веселому. Тут, конечно, все куда церемоннее было — жрицы важные, нарядные, ведь среди них сестра самого императора была, и движутся-то как плывут… Залюбуешься. Хотя в пляс самой броситься, конечно, не тянуло.



Ну вот, сидели мы там, сидели, смотрели, а потом жрица по рядам пошла, с чашей. Пожертвования собирать. И я тоже монетку дала, благо подзаработала за последние дни, а как же местную ками-то не уважить. Особенно когда в окрестностях такие дела творятся. Она, конечно, ками слишком важная, чтоб за простой служанкой приглядеть, но сердить ее не стоит — мало ли что.



Только получилось потом, что и ками не всегда помогает тем, за кем должна присматривать, потому что когда мы уже собирались выехать, принцу плохо стало. Это старшему принцу, значит, которого тем утром в мужчины произвели. Младший и не поехал вовсе: ему сон был дурной той ночью, и оммёдзи сказали, лучше не ездить. Он во дворце остался с теткой своей, госпожой Химико, сестрой младшей императрицы — у нее как раз только закончились дни удаления.



Ну вот, а старшему принцу еще в храме стало плохо — им, бедным, должно быть, очищение потом производить пришлось, раз он заболел там. Вывели его наружу, но лучше ему не стало, пришлось уложить, и он уж еле живой был. Я сама не видела, слишком много народу столпилось, но там люди переговаривались, говорили друг другу, что происходит. Думали, не жилец он совсем, и господина Сеймея искали, да и лекаря тоже. Но, помнится мне, не нашли ни того, ни другого, а зато привели ученика господина Сеймея — кажется, он тоже из Накатоми был. Он и вылечил принца, полегчало тому достаточно для того, чтоб во дворец вернуться. Только вот что это такое было, и он сам тоже не знал.



И вернулась вся эта наша процессия во дворец.







Продолжение, опять-таки, следует...

@темы: Япония, игры