Тринадцатого августа будет шестьдесят четыре года со «Дня Орла». В тот день немцы обещали уничтожить британские ВВС, но закончилось дело ничем — уже через два дня в небе их встретили Харрикейны и Спитфайры с так и не выведенных из строя баз.
Но я не об этом. читать дальшеЯ о том, чего никогда не знала. Я никогда не сидела за штурвалом Харрикейна. В рассветном полумраке конца лета друзья не будили меня, заглядывая в палатку у взлетного поля. Не мне в воскресенье в Лондоне рассказывал в пабе полупьяный мальчишка-штурман, как хорошо видны горящие дома из носового фонаря его бомбардировщика.
Меня там не было. Но был кто-то другой — тот, кто пережил битвы над Каналом, видя смерть друзей, до последнего оглядываясь на падающие вниз горящие обломки, надеясь увидеть пятнышко раскрывшегося парашюта. Тот пилот клевал носом за завтраком в офицерской столовой, иногда теряя от усталости восторг первых полетов. Он жил, забывая о мире снаружи, взлетая по тревогам и благодарно кивая механикам после посадки, смеясь шуточкам Бобби, главного клоуна эскадрильи. Сам того не заметив, он научился воздушному бою, но так и не сумел, как некоторые офицеры постарше (настоящие ветераны, думал он про себя), встречать ледяным спокойствием гибель друзей.
Он выиграл битву, тот пилот, он и его друзья с базы истребителей в Кенте. Не строя планов дальше благополучной посадки, почти слившись в одно целое со своими истребителями, они все-таки выдержали: в то лето немецкая пехота так и не появилась на побережье. А он уже привык к тому, что это просто работа, и ужасно смутился, когда на лондонской улице на шею ему, разглядев нашивки истребительной авиации, кинулась благодарная девчонка.
— Что ж ты ей свидание не назначил? Когда тебе еще такой шанс представится, — подначивал так и не ставший серьезным Бобби, пока он, краснея, отчаянно стирал со щеки ее помаду.
А война все шла, и как-то раз, когда их эскадрилью подняли прикрывать рейд бомбардировщиков на Германию, он повел Харрикейн по взлетной дорожке и вдруг понял, что счастлив.
Он прогнал это ощущение, конечно — не к месту оно было, особенно когда над Каналом их встретили Мессершмиты и вот так внезапно, даже без особого приказа, начался бой. О чем он тогда думал, сказать было сложно — сознание работало в привычном режиме, прикрывая ведущего и не пуская джерри к бомбардировщикам. Крик по радио он, конечно, услышал — кого-то подбили, и он поморщился, тревожась за ребят, но оборачиваться было некогда.
—… ты горишь! Выбрасывайся, я прикрою!
Все случилось одновременно. Ведущий отчаянно окликнул его, а верный Харрикейн, которому он так и постеснялся дать имя — кажется, механики звали его Люси, — вдруг, впервые за столько месяцев, перестал слушаться.
В голове шумело, но он еще сообразил глянуть вниз и с облегчением отметил, что они уже ушли от Канала. В воду сейчас падать было бы холодно.
Летом он один раз попытался представить, каково это, когда тебя подобьют, когда покидаешь самолет и падаешь, надеясь на то, что парашют раскроется, а друзья не дадут джерри тебя подстрелить, пока паришь в воздухе. Но потом как-то стало не до того, да и бесполезно это было — что будет, то будет.
И вот оно случилось. Над ним еще бушевал бой, а он медленно опускался вниз, на чужую землю, где на каждом шагу враги. Паря, он пытался понять, как же все это случилось, где он допустил ошибку.
Он приземлился, и никто его не подстрелил — он глянул в небо, безмолвно благодаря уже летящих дальше друзей. Вокруг было поле и, слава богу, ни души. Где-то рядом должна быть ферма, но туда он идти боялся — там вполне могли быть джерри, да и на самих местных жителей особенно рассчитывать было нечего.
Он отстегнул парашют и свернул его, решая, куда бы его лучше спрятать. В полумиле к югу был лесок, и он направился туда, слегка прихрамывая. Все же, он решил, хоть и на земле и среди врагов, так было лучше, чем беспомощно болтаться под парашютом. Так он мог хоть что-то сделать.
Все-таки вокруг было ужасно тихо, и он подумал, что это тишина давала ему ощущение нереальности. Неужели люди жили здесь, возделывали свои поля, а над ними все это время проносились Штуки и Мессершмиты, чтобы атаковать Англию?
В такой же тишине он добрался до лесочка и присел на землю, вздохнув с облегчением — какое-никакое, но все же укрытие. Может, здесь и парашют удастся закопать. И тут послышались шаги.
Он замер, почти не дыша. Бежать, идти, ползти в поисках нового укрытия было невозможно — его наверняка бы услышали. Оставалось только ждать и молиться, чтобы неожиданного прохожего пронесло мимо. Человек шел один, и можно было попытаться его убить, но выстрел кто-то мог услышать, да и если бы ему, с его ушибленной ногой, удалось одолеть врага, наверняка скоро кто-нибудь обнаружил бы пропажу.
Он сидел, прислонившись спиной к дереву и кусая губы. Неожиданно оказалось, что убивать врага страшно и гадко, если он не сидит в таком же, как у тебя, истребителе. Внезапно он засомневался, а сумел ли бы он это сделать, если бы ему не грозило разоблачение.
Шаги замерли, и он поднял голову, отчаянно надеясь, что опасность прошла. От неожиданности у него перехватило дыхание. Почти на расстоянии протянутой руки от него стоял мальчишка, лохматый подросток лет семнадцати в старательно заштопанной рубашке.
С минуту пилот и мальчик молча смотрели друг на друга. Пилот уже начал неуклюже подниматься на ноги — что бы ни случилось, а сидя он всяко был в невыгодном положении; и тут мальчик шагнул поближе и взял его за руку, помогая встать.
Он поднялся, все еще недоверчиво глядя на паренька, и поморщился, встав на правую ногу. А тот отпустил его руку и шагнул назад с ослепительной, несмотря на парочку выбитых зубов, улыбкой. Повернувшись прочь, он оглянулся через плечо и поманил пилота за собой, все так же широко улыбаясь.
А все-таки мне ужасно интересно, кто же это - http://www.diary.ru/~taelle. И главное, дневник пустой, не понять ничего... Никогда не встречала больше никого с этим ником.
Ответ Бенвенуто Челлини сопернику, который публично назвал его содомитом:
"О безумец, ты выходишь из границ; но дал бы Бог, чтобы я знал столь благородное искусство, потому что мы читаем, что им занимался Юпитер с Ганимедом в раю, а здесь, на земле, им занимаются величайшие императоры и наибольшие короли мира. Я низкий и смиренный человечек, который и не мог бы, и не сумел бы вмешиваться в столь дивное дело".
Лет через десять после этого, впрочем, Челлини арестовали за содомию, в которой он сам признался, и был приговорен к денежному штрафу и четырем годам тюремного заключения. Однако он добился разрешения отбывать заключение дома, чтобы продолжать работу.
Под содомией, кстати, имелся в виду вполне конкретный акт, и ранее Челлини чуть не арестовали, когда некая девица заявила, что он делал это с ней. За кого его посадили в тюрьму, неизвестно.
Дайрики какие-то маленькие. Залезаю на случайные дневники, и если у хозяина больше пяти ПЧ/избранных, то обязательно попадаются либо общие со мной, илбо общие с моими ПЧ/избранными...
И почему у меня девятнадцать ПЧ? Я бы такой дайрик читать не стала, наверное. Я очень скучная, честно.
Пошла-ка я спать. Осталось семнадцать страниц, но я, по-моему, уже утратила способность формулировать фразу связно. Если еще буду сидеть, мне ж это потом не проредактировать...
1) Если бы вы могли выбрать себе внешность, какая внешность бы соответствовала вашей душе?
Как сейчас, но легче килограмм на -дцать. И с нормальными глазами.
2) Какое имя вы бы себе выбрали, если бы могли?
В детстве хотела быть Катей. Или Алисой. Сейчас привыкла к себе.
3) Любовь или деньги?
Хм... Любовь сама приходит. А деньги заработаю, хотя не мешало бы раньше и больше.
4) Работа или семья?
Работа, наверное. Хотя как тут выбирать - семья, она просто есть. НО не работать я не могу...
5) Одиночество или общество?
Ну, большая хорошая доза одиночества каждый день мне необходима. Но наверное, если сочетнуть это с предыдущим вопросом, каждый день много и спокойно работать, а потом общаться с милыми, родными и близкими.
6) Что такое "Красота лунного света"?
Прекрасное в ограниченном наборе красок. ПОтусторонность.
7) Что такое жизнь?
Это то, что мы есть.
8) Какую жизнь вы себе хотите?
В общем, такую, какая есть; или см. п. 5. И денег на путешествия и книги...
9) Какую старость вы себе хотите? /Как бы вы хотели умереть?
Старость такую, какую и всю остальную жизнь. А умирать я не буду - некогда.
10) У вас есть дар? /Каким вы себе представляете свой путь?
Есть, наверное. Хочу писать. Пишу. Буду писать. И заниматься исследованиями.
11) В виде какого животного ваша душа?
кошки, конечно.
12) Ваша жизнь - это рай или ад?
Ни то, ни другое.
13) Чего вы не видели? И что хотели бы увидеть?
Весь мир. Японию. Англию. Город с вертолета.
14) Ваша любимая фраза:
"Нет, не слышала, расскажи..."
15) Девиз вашей жизни:
"Мы то, чем мы притворяемся." (с) К. Воннегут
16) Что вы сделаете, если кто-то вас оскорбит?
Не поверю, что это он всерьез.
17) Что вы сделаете, если у вас что-то украдут?
Расстроюсь.
18) У вас есть талисман?
Да.
19) Вы верите в приметы?
ИНогда
20) Что с вами происходит в полнолуние?
Ничего.
21) Вы ведьма?
Нет.
22) Вы псих?
Нет. Я до омерзения здравомыслящая личность.
23) Вы употребляете наркотики?
Нет.
24) Вы пьете?
Смотря с кем. И смотря что.
25) Вы курите?
Нет
26) А что вам нужно для полного счастья?
Хорошее здоровье.
27) На кого вы похожи внешне?
На бабушку.
28) На какую знаменитость вы похожи?
В детстве говорили, что на Джона Леннона.
29) Что хорошего вы сегодня сделали?
Работала хорошо. Ходила гулять со Светлым — тоже очень хорошо. Умудрилась скормить коту лекарство - еще как хорошо...
Сонное перелистывание все той же беседы о Маленьком Прынце вдруг заставило меня понять, что хочу слэш Лондо/Вир. Опять хочу. Или уж Лондо/Г'Кар, тоже неплохо...
Наверное, я сошла с ума. Во всяком случае, мне никак отсюда не разлогиниться. Я усердно жму на кнопку "Выход", но должного эффекта это не производит...
Читаю КнК. Дошла до сцены, где Штанцлер отчитывает Ричарда после игры у Марианны. Бедный, думаю, Ричард - он, похоже, вообще не видит людей, а только красивые сказки, иначе понял бы, сколько всего неправильного в объяснении Штанцлера.
С другой стороны, что взять с мальчика, которого так воспитывали.