Не то, что вы думаете...

... а перевод.



Фэндом: отгадайте, какой.



Автор: Celeste (http://peroxide-fic.livejournal.com)



Название: К вопросу об укреплении командной работы в Сейретеи

(Оригинальное название: Kinder, Gentler Death Gods)



Разрешение на перевод получено.



Рейтинг: PG



Длина: 544 слова.



Саммери: разумеется, все делают глупости. Кроме Бьякуи.









Новомодная идея внимания к межличностным взаимоотношениям в коллективе охватила в последнее время весь Сейретеи. Кучики Бьякуя об этом чрезвычайно сожалел; старомодные идеи были ему как-то ближе, и жить с ними было проще.



Сторонники перемен любили повторять, что со времени случая с Айзеном и рёка уровень доверия и взаимодействия между шинигами сильно понизился. На взгляд капитана шестого отряда этого, вообще-то, и следовало ожидать, но вокруг хватало идиотов, которые на основании такого наблюдения пропагандировали введение специальных тренингов по восстановлению взаимного доверия среди шинигами и укреплению работы в команде. В общем, для того, чтобы в Сейретеи опять воцарилась тишь да гладь.



В результате кругом творилось нечто странное и бесполезное — отрядные обеды, обмены лейтенантами, — и все это, как предполагалось, должно было создать товарищеские связи там, где их раньше не было, и укрепить те, что были подорваны недавними предательствами.



Пока что вся эта бурная деятельность оказала на Бьякую только одно воздействие; Ренджи на неделю направили служить к этому хиппи Кёраку, и он остался без лейтенанта (у них до сих пор формально было на одного лейтенанта меньше, чем положено — Укитаке из бессмысленной сентиментальности отказывался выбрать менее ненормального из двух ненормальных, претендующих на место Кайена), но с прежним количеством работы. Это действительно повлияло на его восприятие командной работы в Сейретеи: чем дальше, тем его больше стали раздражать все эти страдающие душой шинигами, выступавшие за доброту, сочувствие и всеобщую дружбу.



Бьякуя был убежден, что тем, кому давно не хватало симпатии окружающих, а теперь они на это жаловались, было бы куда полезнее помолчать и осознать, что им просто природой не суждено было вызывать к себе симпатию.



Но когда он высказал что-то в таком духе вслух, его заклеймили бесчувственным и отослали к психологу из четвертого отряда, выяснить, какие травмы детства так повлияли на его психику.



Психолога он сухо проинформировал, что его родители умерли, когда он был маленьким, жена никогда его не любила, а недавно он пытался убить сестру и парочку ее друзей, после чего его ранил предатель и он на неделю угодил в больницу, где еда была ужасная, шум превышал все разумные пределы и как он ни старался, нормально работать было невозможно.



Психолог очень внимательно его выслушал, а потом спросил Бьякую, почувствовал ли он себя легче после того, как все это высказал.



Бьякуя вполне серьезно поинтересовался, следует ли в данном случае понимать «легче» как «глупее».



Психолог поставил ему диагноз «психически здоров, но отличается клинической бесчувственностью».



В ответ Бьякуя поставил ему диагноз «хорошо слушает, но отличается клиническим идиотизмом» и ушел заняться наконец делом.



Через неделю после этого случая его вызвали в зал совета Центра 46 и спросили, почему он отказывается участвовать в усилиях по развитию в Сейретеи практики командной работы и прочных дружеских уз. По мнению совета, это было необходимо для перестройки всей структуры организации, поскольку повторение фиаско с Айзеном было недопустимо.



Бьякуя очень вежливо ответил, что он, безусловно, всей душой поддерживает восстановление Сейретеи и очень надеется, что когда-нибудь сумеет установить с кем-нибудь из коллег такие же прочные дружеские связи, как у Айзена, Гина и Тоусена.



От присутствия на совете его немедленно освободили.



Когда он вернулся в штаб шестого отряда, там его уже ждал ничего не понимающий Ренджи.



На следующий день Центр 46 отозвал всех лейтенантов на прежние места и на неопределенное время отложил все программы по укреплению командного духа.



Усмехаясь про себя, Бьякуя невольно задумался, не страдают ли теперь душой члены совета Центра 46.

@темы: фэн-переводы, Bleach

---

Юлия Галанина "От десятой луны до четвертой"

Совершенно прелестная, оригинальная и легкая книжка. Значит, так: есть некий мир, где живут люди... ну, вроде как люди, но с хвостами. Устройство мироздания вообще имеет легендарный характер: поначалу я вообще решила, что там люди вымерли, а кошки мутировали и стали вроде людей. И было там несколько племен: в частности, Сильные и Умные, и Сильные, как это бывает, победили Умных и решили их ассимилировать.



Героиня, Умная девушка, живет в пансионате, где таких, как она, учат быть идеальной женой, чтобы потом выдать их за достойных Сильных. Скучает по дому, но, в общем, что делать - не знает, и терпит. И тут начинается...путешествие в столицу, новые знакомства, политика, восстания, древние тайны и немного кокетства (и женского, и мужского) - и все постепенно поворачивается к лучшему.



Самое замечательное в книге — это персонажи. Она написана от первого лица, и героиня вышла замечательно живая, реальная и очень симпатичная; и окружают ее тоже люди как люди, показанные через призму ее восприятия, но в то же время узнаваемые и интересные. В общем, чтение очень приятное, и рекомендую всеми руками и ногами (а хвоста у меня нету ).

---

ММБ - продолжение безобразия

Деловые встречи. Сплошь и исключительно деловые встречи, и ни один из их участников не принадлежит мне. Какая жалость...





Северусу Снейпу не нравились японцы.



Правда, пока что он успел познакомиться только с двумя японцами (если не считать студентов. Студентов он всю жизнь проводил по особой категории, не вполне человеческой), но уже твердо знал, что японцы ему не нравились. Настолько, что даже трудно было решить, который из них ему нравится меньше. Пожалуй, решил он наконец, тот, кто отравлял ему жизнь в данный конкретный момент, и нравился ему меньше.



— Что вы не сможете никого провести в Хогвартс, я уже понял, — сказал японец, отравлявший жизнь Снейпу в этот момент — и в предшествовавшие ему полчаса. — Очень жаль, — продолжил он и улыбнулся.



Улыбался он все эти полчаса, так широко, будто Снейп рассказывал ему нечто необычайно приятное, а вовсе не информировал его о том, как надежно защищен Хогвартс. У Снейпа от его улыбки начинали болеть зубы. И мышцы рта, пожалуй, тоже.



— Из этих ваших тварей точно не смогу, — сообщил ему Снейп. — Ничего общего с людьми, одни злобные намерения. Замок, знаете ли, такое чувствует.



— То есть, кого-нибудь другого вы, возможно, могли бы провести? — За широкой улыбкой его собеседника глаз почти не было видно, одни щелочки, но Снейп готов был бы поклясться, что сейчас они вспыхнули.



Да, странный тип этот Ичимару, еще раз раздраженно отметил Снейп (странных типов он не любил. Обычные люди, впрочем, тоже у него особой симпатии не вызывали). Еще и волосы эти — что он их, красит? До этого учебного года Северус Снейп был уверен, что у японцев бывает только один цвет волос. Не оранжевый. И уж никак не сиреневый.



— Очень интересно, — сказал тем временем японец. — Но пока у меня к вам будет другое поручение. Мне нужна информация.



— Какая информация? — осторожно поинтересовался Снейп.



— Самая разнообразная. Преимущественно по перемещениям. Где живут преподаватели, когда находятся вне школы? Куда они ездят во внеучебное время? Откуда родом ученики? Ездят ли они на каникулы домой или куда-то еще? Чем занимаются их родственники?



Снейп скривился.



— Часть этой информации общедоступна, — сказал он кисло, — а часть почти невозможно собрать. Вы представляете себе, сколько в Хогвартсе учеников?



Японец улыбнулся еще шире; Снейпа невольно заинтересовало, не откидывается ли у него верхняя часть головы совсем, и если да, то что там можно найти.



— Ну, — сказал он, так и источая дружелюбие, — вы ведь специалист по информации, не так ли? Ваш руководитель весьма высоко вас оценивает; думаю, жаль будет его разочаровывать.



— Учителя, — сказал Снейп мрачно, — в школе и живут. Чтобы всегда, знаете ли, быть под рукой у подрастающего поколения.



— Ну, — весело поправил его Ичимару, — это ведь не совсем так, правда? Даже вы находите время выбираться сюда, на наши встречи — наверняка у остальных преподавателей тоже есть свои… интересы.



Снейп сильно сомневался, что у кого-то из его коллег могли быть такие интересы, которые подразумевала интонация японца. Это, впрочем, было неважно.



— В общем, — сказал он, — вас интересуют местности, с которыми у Хогвартса есть постоянный или временный контакт — я вас верно понимаю?



— О да, — кивнул Ичимару, — примерно так. С вашей стороны будет очень любезно оказать нам эту маленькую помощь.



Снейп только буркнул в ответ. Маленькую помощь, значит. Скоро этот тип ему еще чаю и лимонных леденцов предложит, пожалуй.



— Есть же еще места, где бывают почти все, — сказал он, пытаясь угадать, для чего нужна вся эта информация. — Платформа 9 ¾, скажем, Хогсмид.



— Да-да, — кивнул Ичимару. По сравнению с предыдущим получасом можно было сказать, что он почти и не улыбался. — Спасибо, но платформа нам не вполне… подходит, а Хогсмид мы уже проверяем. Ну что ж, буду с нетерпением ждать новой встречи с вами.



Слава Мерлину, подумал Снейп, он явно отсылает меня прочь. Он коротко кивнул японцу и развернулся, направляясь к двери заброшенного особняка, в котором они разговаривали. В прошлый раз он уже попытался проследить, куда убывает Ичимару, и, кажется, обратил на себя внимание. Сегодня следовало сделать вид, что его это совсем не интересует.





Чем дальше Гермиона рылась в книгах и выписках, тем больше она приходила к выводу, что нужный им предмет связан с королем Артуром. Предположительно, тот самый Экскалибур, что достали из камня. Конечно, остальные выписки она тоже сохранила и систематизировала, но на данный момент она остановилась на Экскалибуре как на основной версии.



Пора было докладывать профессору Кучики.



Защита была у них на следующий же день после того, как Гермиона приняла решение. После урока она подошла к профессору и предупредила, что у нее есть информация по тому проекту, о котором они говорили. Получив приглашение зайти в кабинет в восемь, довольная Гермиона пошла в библиотеку, консультировать Урю по арифмантии, и пропустила мимо ушей шипение Малфоя, интересовавшегося, ко всем ли профессорам она лезет.



Когда в восемь часов Гермиона вошла в кабинет преподавателя Защиты, на столе лежала черная кошка. Профессор Кучики сидел за столом.



Гермиона поздоровалась с профессором и кивнула кошке — здороваться с анимагами в животном облике, по ее мнению, стоило как с людьми, хотя волшебники, кажется, умудрились не выработать на этот счет правил.



— Итак, мисс Грейнджер, — произнес профессор, — удалось ли вам прийти к определенному выводу?



— Пожалуй, что да, — сказала Гермиона. — Простите, профессор, вы знакомы с легендами о короле Артуре? — Когда он покачал головой, она продолжила: — Это британский герой, живший в шестом веке; он известен и среди магглов, но его учителем и советником был самый известный из волшебников, Мерлин. И у Артура был знаменитый меч, который он в свое время вытащил из камня…



— А как меч попал в камень, известно? — поинтересовался профессор.



— Однозначного ответа нет; предположительно, его поместило туда волшебное существо, но… — Гермиона слегка пожала плечами.



— Что ж, — задумчиво произнес профессор, — версия звучит интересно. Это единственный вариант?



— Из настолько определенно связанных с камнем и с легендарными героями — да. У меня есть список дополнительных версий, — сказала она, протягивая ему пергамент с кратким списком рассмотренных ими вариантов; Экскалибур шел на первом месте.



— Тогда пока сосредоточьтесь на этом варианте, — сказал профессор, просматривая ее записи. — Тот, кто рассредоточивает свои силы, проигрывает битву. Хорошо было бы знать, где этот меч хранится — я правильно понял, что определенной версии нет?



Гермиона кивнула, поднимаясь на ноги.



— Тогда я сообщу вам, когда у меня появится новая информация.



— Очень хорошо, мисс Грейнджер, — сказал профессор Кучики. — Пятьдесят баллов для Гриффиндора.



Гермиона обрадованно кивнула и пошла к выходу, но у двери остановилась и обернулась.



— Профессор? — сказала она смущенно.



— Да, мисс Грейнджер?



— Не хочу вас отвлекать, но вы говорили, что сможете связать меня с кем-то, кто разбирается в магических технологиях…



Профессор вздохнул.



— Понимаете ли, мисс Грейнджер…



Кошка открыла один глаз.



— Да свяжи ты девочку с Киске, — сказала она, потягиваясь. — Если она от него добьется чего-то определенного, честь ей и хвала.



Профессор склонил голову набок, задумавшись.



— Ну что ж, — сказал он наконец, — тебе виднее. Я не уверен, когда именно может идти речь о личной встрече, но я могу дать вам адрес для писем.





Из кабинета Гермиона ушла вдвойне довольная, уже составляя в уме письмо загадочному специалисту по магическим технологиям. Интересных дел было много, а дальше их обещало стать еще больше.

@темы: ММБ, Блич:фики, писанина, Bleach

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Пехов, Бычкова, Турчанинова "Киндрэт: кровные братья"

Наверное, несправедливо делать об авторе выводы, прочтя только две его книги, причем одна из них написана в соавторстве, но уже очень хочется спросить — бывают ли у Пехова оригинальные идеи? "Киндрэт" похож на все известные вампирские "миры" сразу; больше всего, конечно, на Kindred: the Embraced своей клановой системой, но при этом, например, интенсивно-эмоциональные отношения Дарэла с Лорианом (то самое, от чего так и просится восклицание "Слэ-эш!") очень сильно напомнили мне Энн Райс. Правда, в "Киндрэт" мне понравилась попытка их объяснить — вся история с тем, что Дарэлу как телепату надо подпитывать эмоции (и подействовало на нервы написание "сканэр" — даже сильнее, чем "киндрэт", там хоть как-то обыгрывается то, что в результате получилась двусмысленность).



Поначалу я, честно говоря, подумывала бросить — подробные описания кланов наводили тоску. Не люблю развернутой экспозиции, разве что автор очень умело ее обыгрывает. Но потом как-то разошлось — начались события, и стало читаться более живо — интригу авторы строить, безусловно, умеют.



Окончание вышло немного невразумительное, но очевидно, что рассчитано на продолжение (которое я скорее всего прочитаю — героями я заинтересовалась, как минимум на уровне "что с ними будет дальше"). Вот, кстати, если говорить о слэшности, в продолжении должна возникнуть любопытная коллизия — как Кристоф будет воспринимать любимого ученика в теле любимой женщины?



А потом я начала читать "Рубин Карашэхра" Бычковой и Турчаниновой, но на отдельный отзыв, наверное, это не потянет — первая часть мне понравилась, вторая оказалась такая скучная, что с середины я стала просто листать, чтобы узнать, чем кончилось, а в продолжение я заглянула и читать не стала.

---

@настроение: рассеянное

---

Фото: город

Чтобы не кросспостить, даю ссылку на свой ЖЖ — 18 фотографий Питера в марте.

---

О френдах и убеждениях

В избранном/френдленте/ПЧовнике полно людей с убеждениями и взглядами, противоположными моим. Мне это, в общем, никогда особенно не мешало — дайри и ЖЖ, в конце концов, просто отражение жизни, и вряд ли я от кого отпишусь только по убеждениям (ну разве что эти самые убеждения совсем человеконенавистнические).



И тем не менее, до чего же бывает приятно натыкаться на дневник человека, сходного с тобой по взглядам...









P.S.: продолжение кроссовера, наверное, будет завтра — за последние два дня меня огрело сначала конференцией, а потом мигренью.

@настроение: читаю ЖЖ

---

А не разбирается ли кто-нибудь из моих ПЧ в советском образовании?

От меня тут добиваются ответа на вопрос - Курский педагогический институт в советское время относился к минобразования СССР или РСФСР? И куда вообще институты ведомственно относились, к какому из министерств?

---

Добавила в эпиграф ссылку на "Сто фактов обо мне".

---

Не то чтобы мне было с чего скучать, но...



Если вы, уважаемые ПЧ, вдруг да давно хотели меня о чем-то спросить (или попросить написать), здесь можно-таки об этом спросить. Скорее всего, я даже отвечу.

---

Юки тоже смотрит Блич...

---

Безобразие, вы знаете какое

... а если не знаете, лучше не читайте. Не мое, не бечено.





По вечерам гриффиндорскую гостиную в последнее время занимала необычно большая компания шестикурсников — и далеко не только гриффиндорских. Нигде в правилах не запрещалось приглашать к себе гостей с других факультетов, Гермиона специально это проверила — просто это как-то было не очень принято. Но теперь, когда они стали искать таинственный предмет, о котором профессор Кучики рассказал Гермионе, общаться в коридорах было не очень-то удобно, на улице слишком холодно — уже стоял декабрь, — а в библиотеке было не обсудить ход расследования.



Состав участников розысков не отличался постоянством, но даже те члены компании, которые были не в настроении рыться в книгах (как правило, это был Рон), предпочитали сидеть рядом и участвовать в обсуждениях. Гермиона и Урю, разумеется, занялись розысками активнее всего; как с удивлением обнаружила Гермиона, в компании это было куда веселее. Вместо того, чтобы делать все одной, а потом докладывать Гарри и Рону, которые вечно ее перебивали и не давали все объяснить как следует, можно было на ходу консультироваться по поводу критериев отбора информации, и работа шла как минимум вдвое быстрее.



Посоветовавшись с профессором Флитвиком, Гермиона отыскала неплохие чары перевода, накладывавшие иллюзию переведенного текста прямо поверх страницы книги с оригиналом, так что японские студенты не остались не у дел. Даже Ичиго, заметила Гермиона, боялся книг куда меньше, чем Рон: он словно атаковал их, прямо как холлоу, в поисках ответа, и начинал вскипать, когда ответ от него ускользал.



Больше всех, пожалуй, Гермиону удивил Гарри. Она прекрасно знала, что Защита его любимый предмет, хоть профессор Кучики и уступал, по его мнению, профессору Люпину, но все равно он взялся за дело с непривычным для себя энтузиазмом по отношению к учебе. Правда, это задание было не совсем учебное, хоть и по договоренности с профессором, но вскоре он еще и объявил, что заодно подготовит дополнительную работу по мечу Годрика Гриффиндора и уже договорился с профессором Флитвиком.



Это-то было логично — волшебные предметы вроде того меча лучше всего вписывались из школьных предметов в чары. Ну и в историю магии, но вести переговоры с профессором Биннсом по поводу дополнительной работы не решилась бы и сама Гермиона, а уж от Гарри таких подвигов и вовсе ждать было нечего.



Но Гермиона подозревала, что рвение Гарри объясняется все-таки не совсем учебными причинами — не мог человек так вдруг измениться на шестом курсе после того, как пять лет обращался со школьными заданиями как с неприятной помехой. Нет, она была почти уверена, что по мнению Гарри, меч Гриффиндора и был тем магическим предметом, который они искали, а значит, вся эта история была некоторым образом связана с самим Гарри.



Склонность считать, что он находится в центре любой проблемы, вообще была Гарри свойственна, это Гермиона давно заметила. Конечно, причины на то были — он вовсе не считал, по выражению профессора Снейпа, что он пуп земли, но проблемы на него и правда очень часто были завязаны, и очень большие проблемы, включая выживание волшебного мира как такового.



И тем не менее были в мире и другие проблемы. А Гарри, в котором пять лет воспитывали ощущение важности возложенной на него миссии, имел тенденцию их не замечать. Просто пропускать мимо ушей, так сказать; и это ему мешало. Гермионе это не нравилось. Она не хуже Гарри знала, чем опасен Вольдеморт — в конце концов, для нее магглы были еще менее абстрактны, чем для него, — но она знала также, что отсутствие объективности опасно. Гермиона и сама этим страдала иногда, неумением видеть больше одной стороны у проблемы, но она себя от этого отучала, да и ребята помогали. А Гарри это было еще нужнее, чем ей.



Поэтому Гермиона надеялась, что когда разрешится нынешняя проблема, кроме восстановления безопасности Хогвартса будет еще и один плюс — может быть, Гарри почувствует наконец, что в мире бывают проблемы, и очень серьезные, которые никак с ним не связаны.



А тут дело обстояло именно так; Гермиона считала, что ищут они вовсе не меч Годрика Гриффиндора, только Гарри и остальным она об этом не говорила, потому что у нее пока не было доказательств. Но для себя она рассуждала так: волшебные предметы и вообще все, связанное с волшебством, можно было поделить на две категории — волшебство, известное только волшебникам, и то, которое пересекало границу между обществом волшебников и миром магглов.



Например, шинигами (и, очевидно, та таинственная организация союзников Вольдеморта, о которой не хотел говорить профессор Кучики) явно были связаны с волшебством, но не принадлежали волшебному миру в английском его понимании. Она проверяла — термин «шинигами» был довольно распространен в японских легендах. Поэтому ввиду их… неинтегрированности в чисто волшебное общество тот артефакт, который они искали, тоже должен был быть перекрестно известным.



А Годрик Гриффиндор известностью среди магглов не пользовался, в отличие от таких волшебников, как, например, Мерлин…



— Погодите-ка, — сказала Гермиона, только сейчас заметив, что уже некоторое время листает взад-вперед одну и ту же страницу «Путеводителя по магической Британии». — Мы ведь сошлись на том, что ищем оружие, правильно?



— Правильно, — согласился Гарри, лежавший на ковре со свитком записей и биографией Гриффиндора. Вслед за ним эхом отозвались и остальные — Чад, Орихиме, даже Рон у окна, следивший за игрой в шахматы двух четверокурсников, еле удерживаясь от того, чтобы давать советы.



— А что мы уже проверили?



Урю раскрыл тетрадь с заметками — его личные, заметила Гермиона, покосившись. Иероглифами. Жаль, японским раньше окончания школы заняться всяко не удастся. Хотя… может быть, чуть-чуть следующим летом.



— Священное копье, скорее всего не в Англии, — зачитал он, — связь с камнем не установлена. Целый список ирландских предметов, я не уверен, что правильно их зачитаю — у тебя они есть? Про камни там кое-что было. Меч Гриффиндора, — он кивнул на Гарри, — связь с камнем не установлена….



— А как у нас с легендами о короле Артуре? — перебила его Гермиона.



— Посох Мерлина не сохранился, это все знают, — отозвался от окна Рон.



— Посох нам и не нужен, — парировала Гермиона, — а меч Артура? Его же из камня достали!



— Но сам Артур был маггл… — с сомнением протянул Рон.



— Но с Мерлином сотрудничал, — отозвалась Гермиона, уже охваченная азартом. — Так что волшебные предметы у него вполне могли быть.



— А что, это мысль, — заинтересовался Гарри. — Экскалибур, верно? А известно, где он находится?



— Ну, по тому, что я в детстве читала, его увезли вместе с Артуром на Авалон… — задумчиво сказала Гермиона. — Но это могла быть версия для магглов — ты сам-то что, ничего не слышал?



— Нет, легенды все больше про Мерлина рассказывают…



— Давайте тогда искать этот… Эксокарибуру, — выговорил Урю по слогам. — В твоей книжке про это ничего нету?



— Я ее еще не досмотрела, — отозвалась Гермиона, отыскивая оглавление. — А «Зачарованное оружие и особенности древних чар по металлу» у тебя?





Следующие полчаса они рылись в книгах, а потом и в Гермиониных старых конспектах, в поисках данных по Экскалибуру. Говорилось о нем достаточно — это Рон, подумала Гермиона с раздражением, изо всей истории помнит только историю квиддича. Но вот с данными о том, где меч находится сейчас, было туго.



Часть источников утверждали, что его увезли-таки на Авалон, который в волшебных хрониках идентифицировался с островом Энглси; но волшебные поселения на Энглси опустели еще до того, как норманны окончательно захватили Англию, слишком опасно тогда было жить на островах. Все, что волшебники Энглси вывезли с собой, давным-давно рассеялось по Англии.



Еще было мнение, что Экскалибур где-то запрятан; в Гластонбери его точно не было, в этом волшебные историки были единодушны. Вообще версия о кладе или тайнике явно воспринималась учеными как что-то скорее из области журналов типа «Квибблера», но тем не менее Гермиона велела всем искать упоминания о том, где этот тайник может быть.



— Вряд ли в Корнуолле, — сказала она после очередного откопанного Чадом варианта. — Магические археологи ведь весь Корнуолл и Уэльс перерыли, я читала. В традиционных местах чаще всего раскопки проводят…



— Экскалибур ищете? — произнес голос у нее за спиной.



— А, привет, Невилл, — кивнула она, оборачиваясь, — да, хотим отдельный проект сделать.



— Я-то всегда слышал рассказы, что он на севере Англии спрятан, — сказал Невилл, плюхаясь на один из диванчиков в свободном от книг углу. — Даже вроде бы у нас в Ланкашире. Но это вам бы у бабушки лучше спросить, если хотите знать — я такие вещи вечно путаю, вы же знаете, как у меня с памятью.



— Думаешь, она захочет нам рассказывать? — спросила Гермиона с сомнением, вспоминая грозную миссис Лонгботтом.



— А то как же! — улыбнулся Невилл. — Бабушка легенды очень уважает, честное слово. Пошли ей сову, ей будет приятно.



— Ладно, — сказала Гермиона и сделала пометку в тетради.

@настроение: а еще я сегодня покрасилась

@темы: ММБ, Блич:фики, писанина, Bleach

---

Пребываю в озадаченности

Читая чужое Избранное, наткнулась на чье-то замечание о том, что раздражает обилие многоточий — а я за собой такой грех знаю, - потому что это свидетельствует "о несвязности мысли, отсутствии структурированности и внутренней логики".



Какой ужас. У меня правда такое наблюдается? (в смысле, несвязность, неструктурированность и пр.) Если что, скажите сразу, убьюсь об стенку — хуже, по-моему, в писательски-рассуждательской сфере ничего нету.



Еще, оказывается, обилием многоточий прежде всего страдают гексли ... но это уже не из области моих игрушек.

---

А-АА-ААА!

... и в восьмой раз у меня сорвалась закачка 75 серии Блича с aumi.ru.

@настроение: плачу

---

ММБ, часть очередная

Ворнинг: не мое, не бечено, не очень-то романтично. Сплошная проза жизни, в данном случае преподавательской. Почему я не пишу романтики? Наверное, потому, что я прозаичная зануда.







Неделя с небольшим повторения студентами пройденного дала Бьякуе время собраться с мыслями, познакомиться с учениками и программой и сориентироваться в том, как планировать неожиданно свалившиеся на него обязанности. Теперь, он чувствовал, можно постепенно переходить к новому материалу.



Первое, что он понял — это что у преподавателя Хогвартса довольно много работы, особенно если на нем лежит одновременно и какая-нибудь дополнительная обязанность. И если он только очень обобщенно ориентируется в программе предмета, который преподает.



Поначалу-то Бьякуя решил, что работы будет много только пока он знакомится с учениками и предметом, а дальше все пойдет размеренной чередой, оставляя ему предостаточно времени на изучение проблемы, предварительные исследования по которой столь любезно взяла на себя мисс Грейнджер.



Казалось бы, дел было не так уж много. Студентов в Хогвартсе было больше, конечно, чем шинигами в шестом отряде, но никто и не ждал от него полной ответственности за них — разве что за их защиту от холлоу. Всего лишь четырнадцать уроков в неделю — по два для каждого курса. Потом, правда, он выяснил, что у старших курсов по два урока Защиты за неделю, но это тоже было не так уж и много.



Но к своему глубокому неудовлетворению Бьякуя выяснил, что английские студенты — далеко не подчиненные ему шинигами (и преисполнился внезапной симпатии даже к самым взбалмошным и разгильдяистым своим подчиненным, которая бы могла их заставить очень и очень удивиться. К счастью для душевного спокойствия шестого отряда, большинство из них так и не узнало о неожиданной признательности собственного капитана).



Нет, были, конечно, приятные исключения вроде мисс Грейнджер (вот из нее бы вышел неплохой лейтенант, думал Бьякуя одобрительно, читая ее тщательно подготовленные доклады… то есть сочинения), но исключения на то и исключения, чтобы служить только редким утешением разочарованному в преподавании шинигами. Остальные же… о чем они только думали? Болтовня на уроках, записочки, явно списанные или приготовленные за пять минут домашние задания, слабо разученные заклятия. Их жизнь могла зависеть от того, чему он их учил, но почти никто из студентов на его уроках этого, похоже, не понимал.



Особенно это было заметно ему сейчас. Подходил к концу урок Защиты у шестого курса, совместное занятие гриффиндорского и слизеринского факультета. Бьякуя стоял перед классом и начинал подозревать, что он может в конце концов и потерять терпение (его студенты тем временем считали, что он его уже потерял, причем давно. Впрочем, значительному количеству этих самых студентов он до того напоминал временами профессора зельеделия, что в их объективности можно и усомниться).



Эти два факультета, особенно их шестой курс, вызывали у Бьякуи ощущение, что он внезапно оказался во главе одиннадцатого отряда. Сильных студентов (потенциально неплохих шинигами — даже к концу первого месяца своей преподавательской деятельности Бьякуя продолжал оценивать студентов именно так) здесь хватало, но, судя по всему, когда им предоставлялась возможность подраться, они забывали обо всем на свете.



В чем была проблема, он понять не мог. До сих пор он полагал, что на одиннадцатый отряд разрушительно влияют особенности психики Зараки Кенпачи, но сидевшие перед ним студенты (ну, за исключением Куросаки, Иноуэ и Рукии) с Зараки никогда не встречались. Тем не менее вместо того, чтобы усваивать полезную для них информацию, рыжий Уизли смотрел на того неприятного слизеринца, слегка похожего на Киру Изуру, с таким выражением, что было ясно: только направленный на него взгляд Бьякуи мешает ему броситься на врага. Нет, слизеринец, которому хватило ума упрекнуть Рукию в плохом происхождении, явно не заслуживал симпатии, но тратить на такого агрессию было явно дурным тоном. Впрочем, от английского собрата Куросаки такого вполне можно было ожидать.



А склонность сравнивать учеников со знакомыми ему шинигами, да еще и посреди урока, явно свидетельствовала о том, что он заражается от своих студентов неспособностью сосредоточиться. Впрочем, основную тему сегодняшнего урока он изложил разными способами четыре раза — на четвертый ее, кажется, все-таки усвоило больше половины студентов, — и он уже решил, что основной целью его… преподавательского задания было дать ему дополнительное образование в том, что касается магии английских смертных.



Образование он действительно получал, надо признаться. Холлоу и борьба с ними занимали значительную часть его уроков, и с этим, конечно, проблем не было — теорию поняли все, и он уже начал объяснять старшекурсникам основные заклятия, применимые к холлоу. Младших, строго говоря, учить этому было бессмысленно: среди них попадались сильные маги, но их сила была неустойчива и плохо подчинялась контролю. Он медленно подводил их к использованию простейшего атакующего заклинания — удержать холлоу они бы, конечно, не смогли, но это заклинание, выполненное с должной силой, дало бы им время скрыться или позвать на помощь.



Но вот построить подходы к заклинаниям шинигами, опираясь при этом на традиции английской магии, да еще и приноравливаясь к способностям студентов, куда менее опытных, чем выпускники Академии, оказалось совсем не так просто. Бьякуя с удивлением понял, что собственные способности не помогают ему, а скорее мешают. Заклинания шинигами в Академии давались ему легко, и с тех пор он применял их не задумываясь… настолько не задумываясь, что объяснить, что именно он делает, оказалось совсем непросто. Этот процесс требовал, наоборот, замедлить выполнение заклинания так, чтобы можно было разобрать его на составные части. А делать что-то медленно Бьякуя не любил, и вовсе не потому, что ему не хватало терпения. Просто не любил.



Он даже начинал думать, не согласиться ли ему на предложение капитана восьмого отряда. Когда он в очередной раз возвратился в Сейретеи, чтобы проконсультироваться в библиотеке Академии, капитан Кёраку застал его врасплох — трудно было ожидать встречи с Кёраку Шунсуи в библиотеке — и предложил направить ему в помощь своего лейтенанта.



— Лейтенант Исэ хорошо владеет демонскими искусствами, — сказал тогда непривычно деловитый капитан Кёраку, — она сможет помочь вам с преподаванием и освободить больше времени для… других целей вашего пребывания на Земле.



Тогда Бьякуя неопределенно сказал, что подумает над этим предложением. Но сейчас, выходя из класса с пачкой упрямо расползающихся свитков с сочинениями, он подумал, что Исэ Нанао ему бы очень пригодилась.

@темы: ММБ, Блич:фики, писанина, Bleach

---

А вот такую мемешку я видела в ЖЖ...

Порекомендуйте мне, граждане товарищи ПЧ и проч., какой-нибудь один написанный вами фик. Которым вы искренне гордитесь. А потом можете повесить такую же запись у себя в дайри. А можете и не вешать.

---

ММБ, часть очередная

... и мы опять меняем точку зрения на события.





Ночь принадлежала ей. И замок ночью тоже был ее — она знала человеческим разумом, что дневной хозяин никуда не делся, но кошачьи инстинкты говорили ей, что пустые коридоры и молчаливые портреты — ее царство.



Остальные кошки замка тоже это знали. У каждой из них было свое место — кто в кухне, кто в теплицах, кто при лазарете. У несносной миссис Норрис тоже было свое место, в служебных помещениях, хоть она и любила притворяться, что следит тут за порядком. Но даже миссис Норрис хватало ума не слишком часто попадаться ей под нос. Весь замок принадлежал только ей, это понимали все кошки.



Серая кошка, которую никто не звал Минервой, неторопливо прошла по коридору подземного этажа, подергивая носом от запахов, шедших со стороны кабинета зельеделия. Даже в человеческом облике она чувствовала въевшиеся в Северуса запахи, а сейчас… сейчас она могла бы, наверное, пройти по его следу через весь замок. Но запахи запахами, а она должна была проверить, все ли в порядке, как она делала в последние полгода каждую ночь. Слишком уж неспокойно было в замке. Кошки чувствуют, когда в доме неспокойно.



Каменная лестница привела ее именно туда, куда она и собиралась. Лестницы Хогвартса чем-то сродни кошкам, они так же своевольны и непредсказуемы, и именно поэтому кошка всегда могла с ними договориться.



А здесь проходил этот новый преподаватель. Ну да, его кабинет рядом. Кошка знала — он не такой, как все. Не вполне живой, но пахнет, в отличие от того, другого, старого (призраков кошки не любят. Призраки сбивают их с толку). Она уже думала об этом, даже ходила специально изучать его кабинет внутри — в замке от нее мог закрыться разве что его дневной хозяин, но почти никогда этого не делал. В конце концов она тогда решила — пусть его. В чем бы ни была его странность, она не опасна.



Но именно здесь она почувствовала другую странность, только не сразу обратила на нее внимание — странность пахла как новый преподаватель… почти. А потом она учуяла запах и поспешила на него (с достоинством поспешила, конечно) — запах чужой кошки.



Только увидев кошку, она поняла, что это и была та странность. Кошка, но не кошка. Кошка как она сама, но не совсем — кошка, которая пахла как новый преподаватель. Не совсем живая, но настоящая. Она раздраженно прижала уши к голове: слишком сложно. Непорядок.



— Ах вот ты кто, — сказала чужая черная кошка хриплым человеческим голосом. — Я надеялась тебя встретить, но не знала, кто ты.



Ей ужасно захотелось выгнуть спину и встопорщить мех, но человеческий разум посоветовал ей подойти и послушать. Он никуда не девался, конечно, во время ее ночных прогулок. Он управлял ее намерениями, накладывал на них сетку причин и следствий — просто ночью в пустом замке ему не нужно было выступать вперед, и он таился внутри, как решетка в теплице, сплошь оплетенная буйными цветами той, земляной… Фионы Спраут, напомнил человеческий разум. Ночью он был не нужен — обычно. Ночью было время кошки. Но сейчас было время слушать.



Поэтому она подошла и села, аккуратно обернув лапы хвостом. Разум разумом, но слишком долго она была кошкой, чтобы не помнить, в какой позе должна сидеть хозяйка.



— Ты ведь меня понимаешь, да? — сказала черная кошка. — У вас это как-то все по-другому, я должна быть уверена. Тут, чтобы объяснить, человеческий язык требуется, а объяснять надо кошке.



Она кивнула, а фыркнула только про себя, из вежливости. Ну надо же… понимает ли она. О чем только думают эти… японцы, вспомнила она. Еще бы она не понимала.



— Ну вот и хорошо, — сказала черная японская кошка, которая вела себя так, будто она здесь тоже хозяйка… это потом. Она ей потом объяснит. — Холлоу меня беспокоят. Холлоу в этом замке. Я знаю холлоу, а ты знаешь замок. Нам с тобой надо бы тут все проверить, чтобы никто не пробрался. Люди обязательно что-нибудь пропустят — ну, ты понимаешь, что я имею в виду.



Она понимала. Какая-то часть ее сознания оставалась кошачьим, даже когда она была заместителем директора. Люди действительно обязательно что-нибудь пропускали. И холлоу она тоже помнила. Они были мертвые, и от них воняло.



— Тогда пошли, — деловито сказала черная кошка. — Тут полагается сказать «Представь себе, что ты большое чудище призрачно-магического происхождения и хочешь сюда пробраться», но ни одна нормальная кошка такого представить все равно не может, поэтому давай просто подумаем, где тут уязвимые места. Любого размера — хоть на кошку, хоть на чудище.



Серая кошка, которая днем была заместителем директора школы, склонила голову набок и пару раз хлестнула хвостом по полу, размышляя. Потом она вскочила и развернулась, направляясь обратно к лестнице. Следует ли за ней черная кошка, она проверять не стала.

@настроение: кошачье

@темы: ММБ, Блич:фики, писанина, Bleach